уехала с дочерью к Кузнецовым. Первомайские праздники позволили ей и Милане разобрать прибывший товар, и началась спокойная работа. В конце месяца Лиза прошла с дочерью комиссию в детский сад, отметила своё тридцатилетие в июне, а Камила, отметив своё двухлетие, отправилась в младшую группу. Лиза отправила свою работницу в отпуск и работала сама. Первое время следила за событиями в Турции, смотрела новости, и раз в неделю звонила Асли. Она хорошо помнила, что теракт в Анкаре случился именно в день смерти Керема. В конце июня в Стамбуле произошёл теракт в аэропорту Ататюрка. Сняли ограничения на безвизовый режим, потом опять ввели и сняли. «Господи, как же хорошо, что мы, родная моя, дома», – глядя на дочь, думала Лиза после очередной новости и начала сомневаться в том, что лететь в Стамбул в октябре может быть не безопасно. Опасно тем, что вероятность застрять в стране на неопределённое время есть.

– Лиза, ты делаешь большую ошибку, – говорил отец, когда Лиза рассказала о своих планах и просила присмотреть за Камилой три-четыре дня, пока она будет в Стамбуле. – Обстановка в Турции непонятная. То откроют безвизовый режим, то закроют. Как наши туристы рискуют летать на отдых?

– Пап, я должна полететь. Хорошо, пусть это будет всего два дня, и я вернусь десятого, оставив бизнес на совести Таркана.

– Лиза, поезжай. Два выходных все будут дома, а два дня Павел с Ольгой справятся, ребята помогут. Приезжай с ней в пятницу и поедешь от нас в аэропорт, чтобы была спокойна. Камиле третий год. Мы таким Сеньку приняли к себе. Не думай ни о чём плохом и сделай всё, что задумала, – говорил дед, обнимая её за плечи. – Я не такой дряхлый в свои семьдесят два, чтобы меня списывать со счетов.

Глава 13

Лиза вышла из дому перед рассветом, когда все Кузнецовы ещё спали. Выехала на трассу, которая вела сразу в город, а потом через мост в аэропорт. Дорога в общей сложности занимала около часа в столь раннюю пору. Проехав километров сорок, Елизавета остановилась и наблюдала красивую картину, которую никогда не увидишь в городе, и которую «нарисовала» сама природа. Вдоль трассы, с одной стороны, метрах в десяти, тянулись лесополосы, в которых чародейка-осень открыла модный показ. Деревья сменили привычный наряд зелёного цвета, на золотой, красный, оранжевый и жёлтый. Вид был завораживающий. Солнце вышло полным кругом, едва касаясь своим нижним краем земли. Небо как будто раскрасили акварелью, листва деревьев заиграла красками. Кое-где поднимался легкий туман. «Я еду навстречу солнцу, встречаю новый день, – сказала она вслух. – А ведь я волнуюсь. И не просто волнуюсь, а боюсь! Прилететь и позвонить из Стамбула или сделать это в Москве? Нужно ли мне встречаться с семьёй? Как мы встретимся? О чём спросят и что им сказать? Сказать так, чтобы они поняли, что я не держу на них обиды, что я не нуждаюсь, по большому счёту в их в финансовой помощи, мне просто хочется продолжить то, что начал Керем. Он верил, что у нас получится. В память о нём пусть это продлится год-два. Камила подрастёт, я найду себе нормальную работу и не буду кем-то в виде челнока. Мы проживём без торговли, которая мне и не нравится, но которую я не могу бросить».

Елизавета оставила машину на стоянке, прошла регистрацию и, сделав пересадку в Москве, прилетела в Стамбул после полудня. Устроившись в гостинице и пообедав, позвонила домой, прошлась по старому городу. Только ближе к вечеру она решилась позвонить Асли. Оказывается, они с Тарканом живут временно в доме отца и ждут рождения сына. О том, что Асли ждёт первенца, Лиза знала, и в редких разговорах интересовалась её самочувствием. Поговорив минуту ни о чём, призналась, что находится в гостинице Стамбула, прилетев сегодня, а завтра с утра навестит могилу мужа и после полудня вернётся домой. Кемаль бей сам перезвонил и попросил Лизу навестить его. Утром, купив цветы, Лиза на такси поехала на кладбище, а оттуда приехала в дом семьи Аслан, купив сладости. Ей предложили кофе, приняв в кабинете, где находились Кемаль бей. После приветствия, он начал разговор первым:

– Асли сказала, что ты приехала к Керему. У тебя нет других дел в Стамбуле?

– Я собираюсь уже сегодня улететь назад. У меня других дел, как посетить могилу мужа, не было.

– Как поживаешь, дочка? Как Камила?

– У нас всё хорошо. Камила ходит в детский сад, я работаю, мы справляемся. Оставила её на пару дней в семье папы. Там много нянек, начиная от четырнадцати до семидесяти двух лет. Как ваше здоровье?

– Мне шестьдесят три. Повоюю ещё. ИншаАллах. Послушай меня, дочка. Тебе нельзя замыкаться в себе, нужно жить сейчас. Ты ждёшь, что со временем станет легче? Время не лечит, Елиз. Не жди и не надейся. Ты можешь хранить память о Кереме в своём сердце, но ты не можешь идти наперекор судьбе. Каждый день приносит нам шанс. Шанс жить. Шанс любить и верить. Шанс понять и принять. Улыбаться, когда для этого нет повода, купить себе цветы, любоваться своим отражением в случайных витринах, купить сладости и съесть их по дороге. Нужно радоваться каждому дню, подаренному нам свыше. Есть сегодня, а завтра для кого-то может не наступить. Смотри на жизнь проще, дочка.

– Вы правы, Кемаль бей, но у меня пока это плохо получается. Я не противлюсь судьбе, я прошу её не торопиться.

– Это документы на право получения пенсии тебе и Камиле, – Кемаль бей протянул тоненькую папку. – Её перечисляют на счёт, открытый на ваше имя, карточка внутри. Решение приняли, когда вы уже улетели. Это, – на стол лёг конверт, – твоя доля стоимости дома. Ты поверила в нашу честность и не ошиблась.

– В таком случае, я могу задержаться до завтра, встретиться с адвокатом и вернуть свою долю вам назад. А дальше – ИншаАллах.

– Нет, Елиз. Приедешь через год, а я знаю, что ты приедешь, вот тогда всё и решим. Но задержаться в Стамбуле тебе придётся. Куда ты поедешь с такой суммой наличных? А как будете получать пенсии? Банки сегодня не работают, а вопросы требуют решения. Да и товар ваш готов к отправке. Ты останешься на обед?

– Поеду, пожалуй, в гостиницу.

– Оставайся. Пообедаем, и тебя отвезут. Елиз ханым, если бы я не позвонил тебе, не заехала бы?

– Нет. Каждый мой визит можно расценивать и как гостевой, и как корыстный. Мне бы не хотелось, чтобы вы