Неврологические процессы, происходящие при такого рода испуге, сводятся к тому, что информация о внезапном появлении передается по другому нервному пути к периферической нервной системе. Процесс передачи с самого начала контролируется мозгом: височной долей, лимбической областью и гипоталамусом. Эти отделы руководят основными эмоциями и гормональной системой человека. Они начинают и прекращают одну за другой любые познавательные функции, поддерживают метаболический баланс в организме. Именно здесь биологический алгоритм переводится с клеточного уровня на уровень всего организма. Эти области контролируют страх и гнев, сексуальное влечение, чувство удовольствия или благополучия, а также ощущение собственного «я», отличающее индивидуума от остальных людей. Отдельный неожиданный для человека сигнал вызывает в гипоталамусе реакцию страха и потребность защитить себя. Мы можем закричать и дернуться, у нас сильно забьется сердце, выступит пот. Нашей первой реакцией – а необученный человек абсолютно не способен их контролировать – будет желание убежать или нанести ответный удар. С помощью хранящейся в мозге памяти мы узнаем напугавшего нас человека, образ которого запечатлен у нас в сознании, но угроза, заключающаяся во внезапном вторжении, прошла по иному пути, и откуда-то из глубин нашего мозга возникает ответная реакция. Мы осознаем эту реакцию почти в тот самый момент, когда узнаем, определяем, кто этот человек, заставивший нас подскочить от ужаса, и приходим в смущение. Но нам известно, что где-то в глубине нас эта реакция есть. Как будто внутри сидит какой-то другой человек, заставляющий реагировать, хотя сознательно мы этого не хотим. Такого рода ощущение, умноженное стократ, – приблизительно то, что испытывает серийный убийца, когда часть его мозга подчиняет часть его «нормальной» деятельности.

В обычных условиях мозг сразу оценивает возникшую ситуацию и сигнализирует о «чрезвычайном положении» до разрешения проблемы. Логический контроль, осуществляемый обычно доминирующим левым полушарием, обеспечивает основу порядка и подает в мозг свежие сенсорные данные. Он служит тем фильтром, который создает связь между предшествующей и последующей «фотовспышками» и выносит суждение о достоверности и содержании информации, получаемой посредством сенсорных рецепторов. Наша способность отличать реальность от фантазии и правду от лжи в значительной мере регулируется логическим контролем. Именно это позволяет даже самому невыдержанному человеку существовать в контексте общественного порядка и вести себя в соответствии с установленными правилами.

Однако во время сна ощущение реальности часто оказывается нарушенным внезапными изменениями фантастических сцен, совершающимися ежесекундно. Умершие возлюбленные или родственники могут населять наши сновидения наравне с живыми и здравствующими, благополучно взаимодействуя друг с другом. Во сне мы можем видеть себя детьми, но действовать в современной обстановке и даже общаться с самими собой, уже взрослыми. Сон способен мгновенно свалить человека, особенно если тот очень устал. Стимулирующие его химические вещества начинают свое движение в организме, унося нас в мир сновидения. В такие моменты полусна-полубодрствования реальность и символика, принадлежащая сну, совершенно смешиваются с реальностью бодрствования. Мозг еще сохраняет некоторую долю контроля, но мы чувствуем, как какая-то непреодолимая сила утягивает нас в сон. И если ничто не нарушит этого состояния, например свет яркого прожектора или пронзительный сигнал клаксона, мы погрузимся в сон, даже не сознавая этого, пока не проснемся много минут, а то и часов позднее.

Сновидения имеют собственную символику, защищающую бодрствующий ум от ужаса самых глубинных воспоминаний и страхов, которые хранятся у нас в душе. Люди, являющиеся нам во сне, часто олицетворяют собой других, вызывая к себе сходное чувство. Братья или сестры иногда подменяют наших детей, и в момент пробуждения человек мгновенно постигает нюансы очень давних коллизий в свете своих нынешних отношений с собственным ребенком. Во сне родители, родственники и друзья иногда становятся на место друг друга, что также может служить источником, проливающим свет на какое-то обстоятельство, важное для сновидящего или его психотерапевта, раскрывая представления и глубинные эмоции индивидуума. Однако эти открытия и толкования сновидений делаются не спящим, а пробудившимся человеком, иногда с помощью специалиста. Анализ осуществляется с помощью логических построений. В период серий преступлений такой логический механизм отсутствует в уме серийного убийцы на протяжении длительного времени.

Полусон-полубодрствование, в котором смешиваются воображаемые ужасы с объективной реальностью, – вот подлинное состояние серийного убийцы с нарушениями лимбической области мозга или другими симптомами. Сновидения без предупреждения вторгаются в реальность бодрствования, и он неожиданно для себя попадает в мир своих наполненных кошмарами фантазий, при этом лишаясь ориентира, который помог бы ему определить, где сон, а где – явь. Для данного индивидуума сон и явь – все едино. И подобно тому, как люди, видящие во сне одних своих знакомых в роли других, приходят в смятение, состояние галлюцинации или бреда приводит серийного убийцу в полную растерянность: он путает тех, кого знал в прошлом, родителей, братьев и сестер, со своими нынешними жертвами, которые только что встретились ему на пути или сели в его машину. Когда неистовство серийного убийцы, постепенно накапливаясь, достигнет предела и преступник захлопнет капкан, он неотвратимо запирает и себя в мире сновидений, а жертва лишается для него всяких личностных черт, если не считать свойств той личности, которые приписало несчастной его болезненное воображение.

Психологическая реакция, запускающая ход бредово-сновиденческого механизма, может быть вызвана событием, произошедшим в реальном мире, как это случилось с Гэри Шефером. Его сознание уже находилось в смятении из-за падчерицы в тот момент, когда он проезжал мимо Кэти Ричардс и ее подружки. Реакция может носить и чисто эпизодический характер, как у Бобби Джо Лонга, испытывающего эмоциональные циклы, аналогичные менструации. Его жестоко искалеченный мозг, перенесший ряд черепно-мозговых травм, уже не имеет действенного регулятора, способного контролировать поток чувств, стимулируемых гормонами. В результате Лонг обнаружил, что действует во сне, подобно лунатику; убийца не в силах подавлять в себе ярость и жестокость – они ассоциируются у него с сексом и властью над жертвой.

Тед Банди приходил в неистовство при виде хорошенькой сокурсницы, возбуждавшей в нем сексуальную агрессию. Однако он был отвергнут как раз такой женщиной. Ее убеждение в своей красоте, все ее поведение, от которого веяло самоуверенностью и сознанием собственного достоинства, вызывали у Банди ненависть в момент возбуждения. Он ненавидел ту девушку и одновременно желал ее, и эти два чувства сплетались воедино. Ему страстно хотелось доминировать над подобной женщиной, разрушить ее власть. Совершая преступление, он испытывал сексуальное возбуждение, ставшее путеводной нитью, за которой всю жизнь тянулся больной мозг Теда Банда. Выходя на охоту за жертвой, он надевал на руку фальшивую гипсовую повязку и напускал на себя роль слабого, нуждающегося в помощи человека, чтобы заманить несчастную девушку в ловушку. Преступник рассчитывал сыграть на чувстве превосходства, столь ненавистном для него в женщинах. Когда контакт с жертвой был установлен и Банди понимал, что сумел опутать ее паутиной, в нем стремительно нарастало возбуждение. Эмоциональная сила, пронизывавшая его мозг, набирала мощь и выносила его на следующий виток преступления. Близился миг триумфа: женщина сидит рядом с ним в машине, в полной его власти. Затем следовала короткая серия ударов, делавших ее беспомощной, и вот уже Банди оказывался на предпоследней стадии своего преступления. Теперь, когда она в обмороке и близка к смерти, он насиловал ее: секс и ненависть к этой женщине были в его понимании тождественны, потом он убивал. Когда с жертвой было покончено, он начинал терзаться омерзением к самому себе. Акты жестокости не приносили облегчения, у него на руках оказывался труп, от которого следовало избавиться. Закопав тело, он поздним вечером звонил Лиз Кендалл в отчаянной попытке сделать крен в сторону реальности и утвердиться в роли живого существа.