Дважды я чувствовал свою полную ненужность: конец службы как конец жизни. Однажды – когда скончался Брежнев, теперь – когда скончался СССР и вместе с ним политически умер Горбачев. В тот раз меня охватило состояние растерянности, теперь – опустошения.

Снова, как и тогда, прекратились звонки от коллег, которых я сам подбирал для личной охраны, пестовал.

Тогда нижние чины, прежде передо мной заискивавшие, встретили мое отлучение со злорадством, далее чувством мести за собственные бывшие унижения, может быть, была прежде и зависть – не знаю. Но все же высшее руководство предоставило мне в ту пору право продолжать служить в органах КГБ, в престижном и интересном подразделении.

Теперь и руководство КГБ от меня решительно отвернулось. Я оказался пешкой в их грязноватой игре, они сговорились за моей спиной, предав меня, а в итоге предателем в глазах многих оказался я… Противное состояние.

События развивались в прискорбной последовательности – так, как и должны были развиваться в стране, где человек не защищен ничем, кроме должности. И, утратив должность, теряет все. Задолго до того, как были оформлены пенсионные документы, я, продолжая оставаться сотрудником КГБ, пришел в очередной раз за продуктовым заказом. Мне сказали: «Вы исключены из списка».

В дачном поселке, атакуемом окрестными хулиганами, сезон заканчивался в октябре. Но сразу же после августовских событий нам, как и другим жителям поселка, было предложено покинуть дома в течение двадцати четырех часов. Старики, женщины, дети, униженные и напуганные, были вынуждены срочно сниматься с места. Многие просили дать время на сборы, но администрация, ссылаясь на указания сверху, была непреклонна. Все это очень напоминало эвакуацию военных лет, когда наступали фашисты.

Мы намечали построить себе дачу, но после августовских событий и эта затея сорвалась, участок, который мы начали было оформлять, нам так и не выделили.

Так все и шло, катилось – одно к одному.

У нас во все времена так: если превозносим, то до небес, если развенчиваем, то до полного изничтожения, вбиваем по самую шляпку, как гвоздь в доску. Сколько человеческих судеб было изуродовано за эти буквально несколько дней!..

Не могу удержаться, чтобы не процитировать статью, опубликованную в «Известиях», потому что эти строки еще долго будут касаться моих сограждан – долгие, долгие десятилетия.

«Свободу недостаточно завоевать, ее надо заслужить. Теперь, когда рухнуло крепостное право партии и все рванулись в первые ряды, стремясь перекричать друг друга, хочется попросить: говорите тише, вас не слышно.

Крикливее других профессиональные трусы и завистники.

Время раздрызганной свободы для всяких самоутверждений, как ночь для воровства. Самое неизбывное стремление – к господству. В мире, где истинное и мнимое давно и прочно перевернуто, мерилом ценностей всегда была Власть. Не ум, не талант, не совесть, не деньги даже – Власть.

Кто вчера более других пресмыкался перед Властью, тот сегодня кричит яростнее других, мстя бывшим самодержцам за собственные унижения, беря реванш у себя самого, самому себе возвращая собственные долги.

Это в крови у нас. Всю жизнь, каждый день кого-нибудь преследовали – меньшевиков, эсеров, крестьян, интеллигенцию, церковь, науку, воинство, правых, левых. Вспомните, кого у нас не преследовали?

Мы не можем без врагов. Как же так, живем – и вдруг некого гнать…»

Исход – так обозначил я события после августа 1991-го, коснувшиеся меня, Горбачева, всей страны. Ушли из жизни многие из тех, кого я знал. Знаменитые «высокопоставленные», как писали о них, самоубийцы – с каждым из них мне приходилось общаться. Не думаю, что все они покончили с собой из-за боязни ответственности, нет. Маршал Ахромеев, например, человек достаточно волевой, не трус, он просто окончательно во всем разуверился, жизнь для него пошла прахом. Над могилой его надругались, один только этот факт говорит о нынешнем состоянии общества больше, чем падение экономики, жизненного уровня и так далее. Падение нравственности – вот главное, все остальное – производное.

После августовских событий, буквально вслед, в течение нескольких дней скончались мои молодые коллеги. Саша Соколов – «прикрепленный» Лигачева. Оторвался тромб: закупорка сердечных сосудов. Володя Тараканов – комендант у Черненко. Скончался после операции.

Это все выходцы из нашего 18-го отделения КГБ. Проработали по двадцать пять – тридцать лет.

Начали сыпаться… Никому из них не было пятидесяти.

ЮНЕСКО проводит исследование о скоротечности жизни людей разных профессий. Хорошо бы и нас включили в свои данные: на каком месте в списке недолгожителей – мы?..

Жизнь в России, к сожалению, такова, что люди моей профессии и моей квалификации становятся все нужнее. Убийства, изнасилования, похищения людей, квартирные кражи становятся бытовым явлением, люди привыкли к ним. Привыкли к тому, что дорогие вещи и украшения носить на улице нельзя, что после восьми вечера появляться на улицах в одиночку опасно.

Впрочем, опасно становится в любое время и где угодно – на улице, дома, на работе.

Межнациональные конфликты, расслоение общества, рост социальной напряженности, нищета, безработица – все это причины разгула преступности. В нынешних условиях растет не только корыстная преступность (рэкет, воровство, коррупция), но и, если можно так сказать, «бескорыстное» насилие, общество звереет. После выпитой бутылки сосед убивает соседа, сын – отца. Хроника уголовных происшествий занимает все больше места во всех газетах и на телевидении.

По всей стране свободно кочует масса оружия. Десятки тысяч стволов, гранат, приборы ночного видения – любое армейское вооружение можно практически свободно купить и продать.

Наряду с профессиональной охраной появились профессиональные убийцы – то, чего никогда прежде не было. Убийство можно заказать, цены – разные, в зависимости от значимости жертвы, от квалификации исполнителя, от шансов «не засветиться».

При всем при этом правовой основы для борьбы с преступностью практически нет. До сих пор не приняты, даже не разработаны законы о борьбе с организованной преступностью и коррупцией, об оружии, о правовой защите работников правоохранительных органов.

Правовой беспредел – могучий стимул для преступников. Дело идет к тому, что скоро надо будет приставлять охрану к каждому человеку.

В этом мутном водовороте найти какую-либо работу не составляло труда. Трудно было найти именно ту работу, которая соответствовала бы моему уровню знаний и опыта. Я нашел ее. В одном из малых предприятий возглавил охрану иностранных туристов и бизнесменов. Начал практически с нуля, и это хорошо, потому что вся организация дела исходила от меня. Я пригласил на работу бывших сотрудников КГБ, которых хорошо знал, и они без колебаний согласились вновь работать со мной. Многие – в достаточно высоком звании. Теперь мы снова вместе…

Чужие люди спешат мимо меня. На улицах, в магазине, в кино, в метро на меня указывают пальцем, я слышу за спиной шепот: «Он?» – «Не он?» Люди смотрят на меня, как на пришельца с другой планеты. Случается, останавливают: