После обеда работал. Я заносил ему документы от Черняева – его помощника.

С пяти до семи вечера Михаил Сергеевич с Раисой Максимовной гуляли по терренкуру или шли к морю.

Потом – ужин и снова прогулка.

Одевался Михаил Сергеевич предельно просто, весь набор его одежды – несколько пар спортивных маек, свитеров, летних брюк, кроссовок и летних туфель. Да, и еще, конечно, шорты. На подмосковной ли даче или в Крыму – в спортивных майках и кроссовках. К вечеру, если было прохладно, набрасывал курточку и обязательно надевал кепку или спортивную шапочку. Он почему-то очень боялся за голову, даже в теплое время надевал головной убор. В зимнее время особенно утеплялся, шапку-ушанку подвязывал под подбородком.

Будучи непритязательным в одежде, когда речь шла о новом костюме, он становился требовательным, даже придирчивым. Портные являлись работниками 9-го управления КГБ, несмотря на то, что у Михаила Сергеевича было много претензий к их работе, брать кого-то другого со стороны он не хотел. Видимо, опасался лишней утечки любой информации при новых мастерах.

Сложность состояла в том, что под Горбачева подгоняли готовые импортные костюмы. Подгонять труднее, чем шить, тут и малые допуски на швах, и разная технология пошива, прочие трудности. Многочисленные примерки, исправления, тут Михаил Сергеевич был терпелив, время – когда нужно, сколько нужно – уделял безоговорочно.

Главным приемщиком была Раиса Максимовна. Она распекала мастеров, не стесняясь. Иногда, кажется, все было хорошо, нам всем нравится, главное, и ему нравится, а она – нет. И почти всегда она оказывалась права. Вкус у нее, безусловно, был хорошим.

Собирались в отпуск обычно на подмосковной даче. Иногда Михаил Сергеевич надевал в дорогу костюм, галстук. Но уже в пути, прямо в автомашине, сбрасывал пиджак, расстегивал ворот, снимал галстук Непритязателен был в этом смысле.

В летнем кинотеатре под открытым небом прямо перед ними на столе лежал список фильмов с краткой аннотацией, иногда между членами семьи затевалась дискуссия – какой фильм смотреть Обычно шли друг другу на уступки. Случалось, начинали смотреть кино, потом давали знак киномеханику, просмотр прекращали, заказывали другой фильм.

Ложился спать в час-полвторого. То есть даже на отдыхе спал часов шесть-семь, не больше.

Два генеральных были не просто разными, но прямо противоположными. На службе: Брежнев, особенно в последние годы, многие вопросы передоверял своим сподвижникам. У Горбачева же – все в руках, мобильный, моторный, даже в машине – звонит, времени даром не теряет. Тот о многом не знал, забывал, этот все держал в голове.

На отдыхе – все наоборот. Брежнев – лихие скорости за рулем, десятки километров лесных завалов или по глубокому снегу в поисках раненого зверя, многочасовые купания в штормовом море. И будучи больным, Брежнев не отказывался от своих пристрастий, в последнее перед смертью лето 1982 года он так же далеко и подолгу плавал даже в плохую погоду.

Горбачев же, молодой и сильный, вел на отдыхе жизнь размеренную, скучную. Весь был запрограммирован, законсервирован, лишен обыкновенных человеческих страстей. В охотничьем Завидове он бывал несколько раз – погулять. Один раз, вскоре после прихода к власти, Михаил Сергеевич охотился. Вроде бы понравилось. Но шла волна разговоров о барских забавах Брежнева, и Горбачев перестал ездить в Завидово.

В Крыму он купался дважды в день – перед обедом и ужином, по полчаса. Все по программе, как автомат. Мне кажется, мало они оба бывали на воздухе. Ну, посиди ты лишний час у моря. Я им обоим сочувствовал, а его – даже жалел. Весь год вкалывает, вечерами иногда как выжатый, как из горячего цеха. Даже рубашку мокрую иногда менял. Очень часто возвращался после работы на дачу часам к десяти вечера. Работал много, напряженно. После пленумов или съездов иногда уединится с кем-нибудь – душу отводит. Он уже даже читал стоя – уставала спина: остеохондроз.

Раза два в месяц все же выбирался в театр. Культурным досугом его занималась Раиса Максимовна. Она давала мне задание выяснить, что где идет, и я предоставлял ей программы нескольких театров. Она выбирала что-либо на свой вкус, и они всей семьей направлялись на спектакль. В антракте пили чай, приглашали и меня. В Большом театре он слушал «Хованщину», в Малом смотрел чеховского «Иванова», в Ленинградском БДТ имени Кирова после спектакля «На дне» встретился за кулисами с актерами – целое созвездие: Стржельчик, Басилашвили, Фрейндлих. В Москве, когда в Большом пел Паваротти, Горбачев также отправился к нему за кулисы. За рубежом очень часто актеров приводили к нему в ложу. Случалось это и у нас. Так, на благотворительном концерте в зале Чайковского к нему в ложу привели балерину Людмилу Семеняку. Бывал также во МХАТе, в зале консерватории, в общем, о культурной жизни в стране представление в общих чертах имел.

Мне кажется, его очень сдерживала на отдыхе в Крыму Раиса Максимовна. Его запрограммированность и зашоренность – от нее. Он ей подчинен был. Под ней ходил. И другие это видели, а вот в чем причина этой зависимости – никто так и не понял. По любому вопросу – к ней. У него была, если можно так сказать, мания ее величия. Однажды Раису Максимовну деликатно поправил знаменитый театральный режиссер – один из лучших в стране, Горбачев поправку отмел:

– Нет-нет. Вы ее слушайте, она знает, она знает…

Плеханов или я перед очередной командировкой подходим:

– Михаил Сергеевич, когда завтра вылетаем, в десять или в одиннадцать?

– Потом скажу. Выясню.

Все понятно: спросит у Раисы Максимовны, потом объявит нам.

Когда они ехали в машине вместе, она садилась на его место – сзади справа, а он рядышком, как бы при ней.

Без нее бывал другой – раскованней, веселей, коммуникабельней. Хотя говорил нам:

– Хорошо, что со мной ездит Раиса Максимовна. Без нее бы я до трех-четырех утра работал, а так она меня вовремя спать отправляет.

Иногда она его все-таки «доставала» – он вспылит, расходятся в разные стороны. И в дом возвращаются по отдельности.

…17 августа они возвращались вечером с пляжа. Видимо, все уже обсудили.

– Володя, послезавтра, девятнадцатого, в час будем вылетать, – сказал Михаил Сергеевич. – Когда надо с дачи выезжать?

– Ну, ехать минут сорок. Если вы особо прощаться ни с кем не будете, в двенадцать выедем.

Я тут же связался с Москвой, с В.Генераловым, заместителем Плеханова.

– Я за вами этим же самолетом и прилечу, – ответил он. – Заеду на дачу.

Так было заведено уже при Горбачеве. Когда он возвращался откуда-либо в столицу, за ним обязательно прилетал кто-либо из руководства московской «девятки». Для чего так перестраховывались, я не понимал, но дело не мое, порядок есть порядок.

Помощник президента А.Черняев попросил меня связаться с другим помощником – Г.Шахназаровым, который отдыхал в санатории «Южный», в десяти минутах езды от нас. Я сообщил ему о времени вылета и о том, что он должен лететь с Горбачевым.