— Я кое-что не поняла, Моргват!

Придерживая туфли, связанные за ленты и перекинутые через плечо, Алиссен потопала следом, в который раз подняв тему, на которую архонт отмалчивался. Девушка справедливо полагала, что вода камень точит, а Моргват — далеко не кремень и выболтает рано или поздно все, что ей интересно.

— «Кое» или «что», барышня?

— Как простого парня, вроде тебя, обратила в архонты сама королева Эймара? Ты ей на улице приглянулся? Причем, в Тиверии! Была она в гостях в чужой стране, шла и шла себе, прогуливалась под солнышком, а тут, глядь — Моргват! Королева, как увидела такое диво, так и не стерпела: схватила и начала обращать при всем честном народе!

— Вот потехи то было! — поддакнул Лето.

— Все обхохотались, что верно, то верно. Прямо, как вы сейчас, — бросил через плечо Моргват.

— Вредина, он, Алис, как есть вредина!

Аквилеец шумно вздохнул. Слова, сказанные Коэном на прощание, все не шли из его головы. Почему Лиандру надо искать в Харматане? Что значит быть «живым и мертвым одновременно»? Лето отмахнулся бы от предсказания, если бы не Моргват, заявивший, что Коэн — почти что настоящий провидец и верить ему можно. Тем не менее, путешественники не свернули с пути в Велеград, а о стране Хармы и речи не зашло.

— Мне было восемнадцать, я был наивен, — неожиданно разоткровенничался архонт, — я мечтал о славе, считал войну делом чести; хотел подвигов, признания и прочей чепухи, которая кажется важной, когда ты молод. Но Тиверия не воюет, она наблюдает со стороны как рушатся державы и мир катится к демонам. Моя страна благоволила северному престолу Эймара, но не поддерживала в войне ни одну из сторон, даже деньгами. Только торговые отношения, только выгода! Очень прагматичный подход к союзнику, который борется со скверной вот уже пятьдесят лет, охраняя общие границы! Меня это возмущало.

— Тебя это до сих пор возмущает, — вставила Алиссен.

Она поравнялась с Моргватом и внимательно слушала.

— Возможно. Но в пору моей молодости я был склонен к безрассудным поступкам, не то что сейчас.

— Хм… — неопределенно хмыкнула девушка, бросив на архонта быстрый взгляд.

— Так или иначе, я напросился в состав делегации в Архону. Ничего серьезного — очередная демонстрация благих намерений и добрых побуждений, причем обе стороны заранее знали, что итог встречи будет равен плевку с балкона в фонтан: и воды в нем не прибавится, и чище она не станет. Я нарядился в расписной камзол и занял свое место в задних рядах вельмож, чтобы послужить им достойным фоном. Говорить мне не полагалось.

Я вижу, ты уже набрала в рот воздуха, Алиссен, чтобы изречь вопрос в духе «как такой парень как я…», и спешу его предупредить: мой отец состоял на дипломатической службе. Впрочем, это не важно. Я хотел стать архонтом. Мог бы и на родине, — в Тиверии есть своя школа, пусть и не настолько славная, как северная, но я хотел большего: принять обращение от мага белого огня, ни много не мало, как от самой королевы Амаранты. Считается, что архонт с белым цветом магии при инициации передает часть силы, и обращенные им люди наилучшим образом раскрывают свою истинную суть. Я грезил, воображая себя кем-то вроде Фелана, и представлял ослепительно-синее сияние своего грозного меча. О том, что я могу стать не героем, а придурком, пускающим слюни, я, конечно, не думал.

— Кто такой Фелан?

— Ты слишком молода, барышня, чтобы его помнить и слишком хороша собой, чтобы учить историю. Архонта Фелана называли некоронованным королем Эймара, ему завидовали и им восхищались.

— Почему ты представлял синий цвет магии, если ты желтого? — допытывалась Алиссен.

— Наверное потому, что матушка родила меня голубоглазым.

— Да ну?!

Девушка забежала вперед и заглянула Моргвату в глаза. Как есть светло-карий, и малейшего серого оттенка нет. Алиссен попыталась представить архонта иным и для себя решила, что его внешность от такого превращения сильно проиграла.

— Не такая уж это редкость — поменять цвет глазной радужки после инициации. Это бывает с архонтами сплошь и рядом. Но тогда я мало что знал о последствиях посвящения.

— И мои глаза после обращения Коэном могли стать зелеными? Карими?

— Могли, Алис.

— Кошмар! А красными?

— Много не пей — не станут.

— Рассказывай дальше!

— Слушаю и повинуюсь. Видишь ли, у многих из нас есть странности, но только королям позволено возводить их в ранг законов. Королева Эймара не всегда принимала послов в тронном зале, иногда встречи проходили на открытых галереях дворца, чтобы гости Архоны вдоволь насладились прекрасным видом на горы. Эти галереи, похожие на улицы, с ровными рядами колонн и повторяющихся арок, продуваемые всеми ветрами, были особенно ужасны в дурную погоду. Вот и нашей делегации повезло схлопотать аудиенцию холодным мартовским вечером. Я дрожал как лист в своей парадной одежде, пока штормовой ветер насмехался над пустыми словами послов и уносил прочь тихий, с оттенком металла, голос королевы. Это была встреча, о завершении которой мечтал каждый из нас, кроме меня, и едва она подошла к концу, тиверцы ринулись к дверям во внутренние покои к теплу каминов в своих комнатах. Но я замешкался и остался.

— Это очень правильно — назначать неприятные встречи там, где они быстро закончатся! — оценила Алиссен.

— Да, учись, барышня. Королевы и след простыл, галереи опустели: гулять в такую погоду не пришло бы в голову ни одному сумасшедшему. Сам не знаю, на что я рассчитывал, но продолжал мерзнуть, прохаживаясь вдоль перил до тех пор, пока не стемнело, и двери во дворец не заперли изнутри. Подергав одну, вторую, третью, и еще штук десять, я уверился, что обо мне забыли. Можно было впасть в истерику, вопить и бить кулаками в холодное дерево, пока не впустят, но я мужественно решил не позориться и замерзнуть насмерть. Прилепившись к стене и уверяя себя, что она теплее, чем мне кажется, я почти достиг своей цели. Тем временем, буря разразилась тяжелыми хлопьями мокрого снега, но ветер понемногу стих. На фоне посветлевшего неба я увидел фигуру, закутанную в мех и не сразу поверил в свою удачу — это была она, Амаранта, королева Эймара.

— И что она там делала?

— Впоследствии я узнал, что Амаранта любила побыть одна, а пустынные ночные галереи дворца — просто обитель одиночества.

— И она была счастлива тебя увидеть! Вы горячо обнялись, и так ты стал архонтом.

— Ты не видишь грани между сарказмом и грубостью, Алиссен. Это очаровательно, когда не бесит.

— Прости.

— Для тебя сказать «прости» проще, чем почесаться.

— Прости еще раз. Ты обиделся? Чем мне искупить свою вину, Моргват? Я сделаю все, что ты хочешь! — сказала девушка свою привычную фразу, повисая у архонта на руке и непринужденно прижимаясь к его боку.

Моргват отстранился и промолчал. Лето красноречиво постучал пальцем себя по лбу, намекая подружке, что она зашла слишком далеко. Но архонт мысленно снова был в столице Эймара и не смотрел на своих спутников.