грустно? – спросил Сеир. – Почему сразу уничтожение? Нет, дружок, слишком было бы просто.

– И что же вы намерены со мной сделать?

Я заметил краем глаза, что Аод потихоньку вылезает в окно. Надеюсь, что у него все получится.

– Мы – ничего, – сказал Гортей, когда Сеир уже открыл рот, чтобы ответить. – Бог решит твою судьбу.

– Вот еще не хватало! – черт всплеснул руками.

– Напарник, – сказал ангел, – повинуйся. Другого выбора просто не существует.

– В конце концов, – напомнила о себе Садрин, – ты не можешь воевать с Богом.

Гортей поймал Аода за руку, когда тот уже перелез на улицу и собрался рвануть подальше отсюда.

– Он не любит конкурентов, – напомнил хранитель.

Эти слова я уже слышал ранее. Только вот не помню, кто их сказал.

– Хорошо. Я не собирался с ним воевать и становиться конкурентом. Я только хотел, чтобы у меня появились собственные воспоминания о человеческой жизни.

– Хотел побыть человеком, – вставил Аарон.

Все посмотрели на него, как будто вспоминая, что здесь присутствует некто, кто вряд ли понимает происходящее.

– Кстати, человек, – сказал Сеир. – Гортей, уберешь?

– Убери ты, – сказал демон. – А я – единицу.

– Простите? – Аарон оступился. – Что значит «убрать»?

Сеир что-то пробубнил про «грязную работу», подошел к человеку и сложил пальцы на его шее. Я отвернулся. Конечно, после вида моего собственного трупа меня вряд ли что испугает, но все же Аарон невинный человек, просто оказавшийся не в том месте и не в то время. Жаль его, отличный парень. Ну, теперь он отправится к брату. Может, они даже встретятся.

А мне сестры не увидеть. Никогда. А ведь она будет ждать меня. Хотя кто знает, может, Бог и позволит мне перед смертью увидеть Сару. Гортей вряд ли меня отпустит, но с Богом можно попытаться договориться. По крайней мере, при прошлой встрече он мне не показался плохим. Ну, если не считать клеймение, конечно. В конце концов, как принято считать, Бог любит нас всех, независимо от количества полос на лбу.

Мысли прервали чужие руки. Теперь на моей шее. Они крепко вцепились, не позволяя мне не то, что вдохнуть, но даже повернуть голову. Мне показалось, что кровь остановилась под этими руками. Я вцепился в пальцы, пытаясь их разжать. Перед глазами темнело, я сопротивлялся, ударял локтями в того, кто меня душил.

– Ай! – сказал он. – Больно же.

Я сопротивлялся все сильнее. Упершись пятками в пол, я попытался опрокинуть Сеира. В физических телах мы равны. И я должен, я могу сопротивляться ему.

– Уймись! – проговорил архангел. – От смерти не уйти!

Но я разжимал его пальцы, я царапал их ногтями, давил его стопы пятками. Хотя по своему же опыту знал, что смерть – не страшно. Я пытался схватить ртом воздух, но он никак не шел через сдавленное горло. Ну, почему он не мог убить меня более легким способом? Шандарахнуть по башке чем-то тяжелым, к примеру.

Сил оставалось все меньше, но я продолжал попытки разжать его пальцы. Они становились горячими, я даже смог расцарапать кожу Сеира до крови. Но руки опускались. Все меньше и меньше тело слушало команды, все больше я обмякал. Ноги уже не могли стоять на полу, они висели, а архангел продолжал меня душить.

Почему мне никто не помогает? Почему мой ангел-хранитель спокойно смотрит на то, как я умираю? Разве нельзя ничего с этим сделать? Глаза уже ничего не различают. Только расплывчатое пятно, которое пульсирует темнотой. Вот-вот я потеряю сознание. Скорее бы умереть.

Глава 24

Но полно, разве признаться в том, что боишься – это трусость?

Маркус Зузак – «Книжный вор»

Здорово я потрепал Сеира! Кровь с разодранных пальцев бежала по его ладоням и мочила рукава. Архангел тихонько ругался непристойными словами, а мы с Аодом, уже снова мертвые, наблюдали за ним. С нами был и Аарон, который не спешил удаляться на суд.

– Ты чего не улетаешь? – спросил Аод. – Тебе наверх надо.

Он кивнул в потолок.

– Интересно, чем все кончится, – сказал Аарон.

Думаю, теперь, ощутив смерть на своей шкуре, он больше не будет меня так сильно ненавидеть. Ведь в этом нет ничего страшного. Ну, когда уже умер, а не в процессе. Само умирание, конечно, проходит неприятно.

Черт смеялся, не останавливаясь. Он взаправду сильно изменился. Смеяться над нашей с Аодом смертью… Хотя, кажется, он вовсе и не над нами смеется. Причиной такого веселья, вероятно, стал Сеир. Архангел, который едва ли когда испытывал боль, сейчас с безумием смотрел на белый рукав. Кровь быстро впитывалась, окрашивая ткань в алый цвет.

– Хорошо же ты его сделал! – радостно сказал Аод, хлопнув меня по спине.

Надеюсь, он не в обиде. Стоило бы извиниться, да вот только не хочу напоминать о предательстве. Пусть все остается как есть.

– Это была твоя идея, – сказал Гортей. – Сам придумал занять тела, теперь мучайся на здоровье.

Сеир поджал губы.

– Убери остальных.

Голос архангела дрожал. Вот и правда, есть над чем посмеяться! Никогда прежде я не мог представить Сеира таким. Он даже выглядел немного жалко. Это всего лишь царапина!

– Со своим ангелом сам разделаешься, – сказал Гортей, идя на черта.

Тот вдруг перестал смеяться. Конечно, тут не то, что не посмеешься, забудешь, как думать. Но черт, в отличие от меня, совсем не сопротивлялся судьбе. Он не пытался убрать руки демона от себя, он не пытался его атаковать. И вскоре уже летал рядом с нами. Ангел тоже спокойно принял смерть. Я видел, как дрожали окровавленные руки Сеира, когда он душил хранителя. Кровь уже не текла. Раны подсохли и теперь были темно-бардовыми, но не алыми. Я слышал, как архангел скрипит зубами. Мне даже показалось, что скорее ангел умрет не от удушья – Сеир просто переломает ему кости.

И вот, когда ангел уже был рядом с нами, их осталось трое. Два демона и архангел.

– Сначала ты убьешь Алексатру, – приказным тоном сказал Сеир. – А после я убью тебя. Идет?

– Нет, конечно, – Гортей улыбнулся. – На Алексатру у меня рука не поднимется. И я не могу позволить тебе убить меня.

– А может, мы просто вытянем ваши души? – предложил черт.

Блин, я и забыл, что они нас видят и слышат!

– У вас не получится, – пожал плечами Сеир. – Между нами и вами пропасть. Нет, если, конечно, вы желаете самоуничтожиться… Пробуйте, но я бы на вашем месте воздержался.

Да уж, и правда интересная ситуация. Вот и зачем им было занимать людские тела? Чтобы потом стоять и думать, кто кого