Гортей молчал. Он не предпринимал попыток успокоить женщину. Как по мне, это бы выглядело странно для демона. Но он давал ей проплакаться. Она стояла на коленях и закрывала руками лицо. Она звала Вассила, Сеира и Бога, но никто не откликался. Здесь были только девятка и демон, Гортей и я. Когда она открыла лицо, я увидел, что несмотря на слезы оно по-прежнему прекрасно. Кожа осталась белой, а не покраснела, как бывает при долгом плаче. Она вытерла слезы и встала. Глаза все еще блестели, влажные ресницы склеились.

– Расскажи мне все, – наконец, попросила она.

– Садись.

Гортей прошел к столу и выдвинул свой стул, неприятно скрипнув ножками по деревянному полу.

Пришло время. Я потянул дверь на себя. Она легко открылась. Но я не вышел. За дверью я увидел тьму. Не такую, какая была у черта. Там расположилась самая настоящая бездна. Непроницаемая и бесконечная, она с силой тянула меня внутрь подобно воронке посреди океана. Я понял – если не закрою, меня затянет. Пальцы разжались – дверь захлопнулась сама, видно, тоже притягиваемая этой тьмой. Теперь уйти точно не выйдет. Он принял меры.

Садрин села на предложенное место. Во главе кабинета Гортея, как будто она хозяйка. Демон остался стоять за ее спиной, положив руки на спинку стула.

– Ты была в паре с Вассилом.

– Это я уже слышала. Расскажи, как я стала святой.

– О, этого я не знаю, Алексатра. Ответь, с чего ты взяла, что ты святая? – Гортей чуть наклонился к демонессе.

Мне начинало казаться, что в прошлом их связывали непростые отношения. Он даже немного ожил, общаясь с ней. Ну, на бесчувственную статую теперь точно не походил.

– Мне… Вассил сказал.

Проговорила это Садрин тихо, слегка пискляво, как будто пытаясь понять, почему напарник не мог сказать ей правды.

– Вассил, – Гортей выпрямился. – Хорошо. Кто еще о тебе знал?

– Юарис и Сеир. Они помогали мне, когда я их звала, – Садрин снова всхлипнула и утерла глаза ладонью.

– Архангелы. Интересно. Почему же они не говорили мне? В прочем, ты не сможешь ответить на этот вопрос. Зато мой напарник сможет.

Как бы я ни задумывался, ну, не лезет в голову, что Гортей сможет спокойно и мирно поговорить с Сеиром.

– Это ты зря, девятка, – сказал демон, наконец, вспомнив про меня.

Или он и не забывал? Неужели все это время он продолжал читать мои мысли?

– Конечно. Подойди.

Я совсем не хотел подходить к нему. Но разве можно тут не подчиниться? Пришлось подойти. Остановился я на достаточном расстоянии – нас разделял стол. И Садрин.

– Ближе, девятка.

Я помедлил, но, зная, что выбора не остается, все-таки обошел стол и остановился совсем рядом с демонами.

– Подожди, – сказала Садрин, вновь утирая слезы. – Мы здесь по делу, не спеши, пусть он расскажет.

– Конечно по делу, еще бы, – мне показалось, что Гортей улыбнулся. Но, думаю, это просто игра желтоватого света. – Ну, рассказывай, что мой черт учудил.

Как он узнал? Как понял? Или он догадывался об этом заранее, когда я едва повернулся к нему спиной?

– Нет. Я понял это еще тогда, когда ты открыл ему «правду».

Стоп. Сейчас или никогда.

– Ты специально подстроил все так, чтобы я ее взял.

Гортей долго не отвечал. Он смотрел мне в глаза, а может, на лоб, и как будто что-то обдумывал. Комната наполнилась потрескиванием дров в камине.

– Да, – после длительного молчания сказал он. – Только ты об этом молчишь. И не думаешь.

– Понял… В общем, черт правда начудил. Он рассказывает людям о том, что в Рьяд попадают богатые, а в Ньяд все остальные.

– Да, – подхватила Садрин. – И люди начали грабить друг друга. Они объединились под чертом.

– И кто из вас додумался прийти из-за этого ко мне?

Мы с Садрин переглянулись. Ей-то, думаю, все равно, а вот мне прекрасно известно, в каких отношениях Гортей с напарником. Даже упоминать об архангеле в его присутствии не хочется.

– Значит, это был Сеир.

Гортей поднял со стола белую перчатку и натянул ее на руку.

– Да, – ответил я, глядя в то место, где только что лежала перчатка.

– И как же он заставил вас это сделать?

А вот этого уж точно говорить не хотелось. Но не думаю, что у меня есть выбор.

– Он позволил мне встретиться с сестрой.

– Вот как. Значит, встреча с сестрой для тебя дороже жизни, девятка. Преданность – это похвально.

Не знаю, можно ли считать, что Гортей и вправду меня похвалил. Скорее, он сказал это с иронией, как бы насмехаясь над моей беспечностью. Он скинул с моего лба волосы, и я понял – теперь точно никуда не деться.

– Гортей, не надо, прошу, – вмешалась Садрин.

Он прижал ладонь к моему лбу. Горячо.

– Нет! – вскрикнула Садрин.

Она вцепилась в его руку. Страх сковал мое тело.

– Алексатра, лучше отпусти, – прохрипел Гортей.

– Нет.

Я должен сдержать клятву, данную сестре. Нужно вернуть контроль над телом. Но страх не дает пошевелиться. Он путает мысли, так что в голове остается только две темы: смерть и сестра. Я не могу контролировать разум настолько, чтобы сопротивляться смерти и страху.

– Отойди, – сказал Гортей.

Садрин оторвала его руку от меня. Воистину сильная женщина. А если подумать, то Гортей сам сказал, что она сильнее его. Но Гортей не думал сдаваться. Раньше я не замечал, чтобы он был упрямым. Хотя мы никогда и не были близко знакомы.

Быстрым движением он прижал другую руку к моему лбу. Жжет. Я вскрикнул. Теперь точно все кончено. Я позволил себе чувствовать боль. Быть может, это последнее, что я могу испытать? Облик сестры возникает перед глазами, но я уже ничего не способен сделать. Теплая кровь стекает по переносице. И плевать, что ее во мне нет, пусть себе течет, пусть существует. Пускай в последние мгновения жизни меня будет как можно больше.

Эта боль чувствуется не только во лбу. Она распространяется ниже, по шее, пробегает по позвоночнику и ударяет в пятки. Глаза закрыты. Я чувствую, как Гортей отнял руку ото лба. А быть может, ее убрала Садрин. Но боль остается. Я продолжаю кричать, и этот крик наполняет пространство вокруг. Мне даже начинает казаться, что я и сам состою из боли и крика. Но это лучше, чем быть безвольной куклой в руках надзирателей. Смерть лучше.

– Успокойся, актер, – сказал Гортей.

Я открыл глаза.

– Ты же знаешь, что никакой боли нет.

– Я жив?

Я посмотрел на огонь в камине