— Вовсе нет. Никаких шуток. Я обращаюсь к тебе как представитель правительства, а не как твой бывший муж. Я ведь уже говорил, что мне нужна доктор Норман. Нам нужна доктор Норман.

— Меня уже много деказур никто не называл доктором, Руф. И я не придаю этому ни малейшего значения. А ты знаешь, чем я зарабатываю себе на жизнь?

— Ты продаешь боронские страховые полисы. Если точнее, шумбук. Это называется «четвертым течением». Вот уже две язуры. А до этого ты собирала на Казуме IV яйца.

— Спасибо, достаточно, — сказала она подавленно.

Сиобан терялась в догадках, откуда он получил эту информацию и что еще он о ней знает. Но она ни в коем случае не хотела, чтобы он продолжал, напоминая ей о самых мрачных периодах ее долгой жизни. Но он продолжал:

— А еще раньше кто-то подобрал тебя в грязном переулке, накачанную наркотиками. На Кендай. Девятнадцать язур тому назад. Хочешь услышать еще?

— Нет! Прекрати!

— Двадцать четыре язуры тому назад твое имя снова появилось в банке данных. Что было до того, я не знаю. Довольно глубокое падение для создателя закона Норман. Сиобан! — Он произнес ее имя с такой нежностью, как будто хотел силой своего голоса воззвать к ее разуму.

— И все эти язуры ты следил за мной издалека?

— Нет, — грустно покачал он головой. — Зачем мне было это делать, я ведь реалист. У меня уже давно другая семья. То, чего так и не смогла создать ты.

— Разве? Я родила двух сыновей и дочь, — резко ответила она. — А теперь говори то, что хотел, и я пойду. — Но где-то в глубине души она чувствовала, что это была последняя, слабая попытка убежать от неизбежного.

— У тебя есть дети? Я не знал! — Голос доктора Вондрана заметно дрожал. Одной рукой он оперся на стоящий за его спиной тяжелый белый письменный стол из дерева гахамони. — Дочь? Тогда она тоже долгожительница?

— Черт побери, Руф, кое-чего ты не знаешь, и я этому очень рада. Говори же наконец. Земля. Мы остановились на Земле.

— Конечно, ты права. Извини. — Доктор Вондран откашлялся.

Он взял со стола маленький пульт дистанционного управления и активировал голопроектор. В центре помещения появилось голографическое изображение большого шара, внутри которого можно было видеть шестиугольную платформу, спокойно плывущую на высоте двух длин над поверхностью какого-то водоема. Камера повернулась и показала мужчину и женщину, стоявших на платформе у рейлинга и, судя по всему, тихо беседовавших. Что-то в этом мужчине смутило Сиобан, но она не могла понять, что именно.

— Постой! — воскликнула она. — Кто это? — Она указала пальцем на мужчину на голографическом изображении шара.

— Это?

Доктор Вондран с помощью пульта изменил угол отражения и приблизил изображение лица мужчины. По-военному коротко подстриженные черные волосы, добрые глаза с мелкими морщинками вокруг них, квадратный подбородок.

— Я его знаю, — сказала Сиобан. Она не могла связать этот образ ни с одним из периодов своей жизни, но чувствовала, что когда-то уже видела его. — Кто это?

— Ты уверена? — На лице доктора Вондрана читалось удивление. — Уверена? Откуда ты его знаешь?

Она покачала головой:

— Я знаю его. Кто он?

— Это капитан Кайл Вильям Бреннан из сектора Земля. Он прилетел на одном из этих прыжковых кораблей. На этом.

Появился второй видеошар. На нем был виден большой цех, в центре которого на монтажном кране был подвешен частично разобранный маленький космический корабль. Хотя Сиобан не слишком хорошо разбиралась в космических кораблях, она сразу же поняла, что в данном случае речь идет о шаттле, так как у корабля были несущие поверхности, совершенно очевидно предназначенные для полетов в атмосфере. Корпус был темным, обтекаемой формы, справа на боку была нанесена яркая эмблема в виде человека с четырьмя руками и четырьмя ногами, находящегося в стилизованной туманной спирали. Под кабиной пилота архаичными белыми буквами было написано: «ОКО Икс».

— Это мы подсмотрели у сплитов и ксенонцев. Понтифик Максимус тоже… Сиобан? Ты меня слушаешь?

Аргонка чуть заметно покачала головой.

— Выглядит чертовски здорово! — заявила она.

— Что? — удивленно переспросил доктор Вондран. — Корабль? С каких это пор ты…

— Чушь! — прервала его Сиобан. — Мужчина. Этот капитан. Как там его? Бреннан.

— А-а, — пожал плечами доктор Вондран, — может быть.

— Но если ты думаешь, что эти голограммы меня хоть в чем-то убедили…

На самом деле она уже давно поверила ему. Почему же она так противилась признать это? Женщина и сама точно не знала. Деказуры лежали на ней тяжким грузом. Разве Руф знал, какой цели на самом деле служила NQG-инвариантность?

Старый ученый отмахнулся:

— Конечно нет. Ты можешь сама осмотреть оба эти корабля, если пожелаешь. «Гетсу Фун» сейчас здесь, на Аргон Прайм. «Икс», правда, нет, но ты сможешь увидеть и его.

— «Гетсу Фун»?

Доктор Вондран открыл третье голографическое изображение.

— Да. Второй прыжковый корабль с Земли. Какой-то заблудившийся ксенонец сбил его прямо над Аргон Прайм. «Гетсу Фун» попытался сесть и при этом утонул.

В следующем голографическим шаре Сиобан увидела неуклюжий прямоугольный космический корабль. Формой он напоминал стертый с двух сторон ластик и был выкрашен в какой-то грязно-белый цвет. На его побитом и измятом боку красовалось то же изображение четырехрукого и четырехногого мужчины в туманной спирали. Надпись на носовой части гласила: «Гетсу Фун».

— Мы выловили «Гетсу Фун» из океана у рифа Галверстоун, — объяснил доктор Вондран, в то время как Сиобан ходила вокруг голографического изображения, чтобы рассмотреть корабль со всех сторон. Старый ученый продолжал: — У нас нет ни малейших сомнений по поводу того, откуда прилетел этот корабль. Он снабжен факультативным прыжковым двигателем. Двигателем, который создали люди.

«Я это знала, — в ужасе думала Сиобан, — я всегда это знала!»

— Это невозможно, — сказала она вслух.

— Мы не можем активировать его, — продолжал доктор Вондран, не давая Сиобан сбить себя с мысли. — Мы даже не понимаем принципа действия. Поэтому нам нужна ты.

Аргонка с голубыми волосами плотно сжала губы.

— Послушай, Руф! Человеческий разум не может создать прыжковую технику. — Старая ложь. Какой-то внутренний голос вынуждал Сиобан снова ее повторять. В последний раз. — Я всегда думала, что ты, именно ты, единственный из всех физиков, мог бы это понять.

— Мы считаем, что в NQG-инвариантности имеется пробел, который от нас ускользнул. Но это не помешало машинам начать разрабатывать факультативную прыжковую технологию.

И в этот момент вся ее предубежденность по отношению к Руфу Вондрану исчезла, превратилась в нечто абсолютно бессмысленное. Все напрасно, все зря! Она напрасно прожила свою жизнь! Ведь тогда она хотела предотвратить именно то, что сейчас произошло. Никто и никогда не должен был даже пытаться разрабатывать технику прыжков, так как эта крайне опасная технология ни при каких условиях и никогда не должна была попасть в руки машин! Но где-то в глубине души она всегда знала, что тазура истины рано или поздно неизбежно настанет. Поэтому она так старательно пряталась от знания, пыталась избавиться от него, изгнать его из своего сознания. Вплоть до сегодняшнего дня.