– Изначально этот павильон планировался как чайная, – продолжил Таккан, – но мама забросила эту идею. Теперь это идеальное место для размышлений… или для распевов – их услышат только птицы, – он слабо улыбнулся. – Или чтобы складывать птичек. Что загадаешь, когда соберешь тысячу?

Я сглотнула, отвечая на его вопрос лишь мысленно. К этому времени их, вероятно, набралось уже больше пяти сотен. Поначалу я действительно хотела загадать желание – глупое, прихотливое. Теперь же жизнь меня научила не полагаться на старые легенды и сказки.

Нет, я складывала их для себя. Это вошло в привычку – и руки есть чем занять, и не так одиноко, когда Кики улетает с новостями к братьям.

Несмотря на то что я не ответила, мое молчание ни капли не смутило Таккана. Он выудил из котомки липкий рисовый мешочек в обертке из бамбуковых листьев, перевязанных бечевкой.

Я подняла голову.

– Ты всегда берешь их за ужином, – сказал он, развязывая веревочку.

Я признала в мешочке плод своих трудов: бечевка была завязана неправильно и слишком туго стягивала листья. Как бы мне ни нравилось это блюдо, освоить его пока не удалось.

Мой живот мятежно заурчал, напоминая о себе. Я еще больше сосредоточилась на журавлях, не обращая внимания на протянутый мешочек.

Кики зашуршала в корзинке с другими птичками, переползла ко мне на руку и укусила за локоть.

«Ешь, Сиори!»

«Я не голодна».

«Не голодна? Я что, зря привела Таккана? Между прочим, найти его было нелегко, и он чуть меня не увидел!»

«Это ты его привела? – я сделала вид, что смахиваю снег с рукавов. – Я думала, ты хочешь, чтобы я его игнорировала».

«С чего ты взяла? – она снова укусила мою руку, словно это поможет вразумить меня. – Ты оживила меня из надежды, Сиори. Думаешь, впав в отчаяние, ты сможешь снять чары с братьев? Пообщайся с ним!»

– Лина, что у тебя в рукаве? – добродушно поинтересовался Таккан. – Если это пирожные, то я забираю рис.

Мой дух сопротивления растаял – всему виной голод. Я забрала мешочек и съела его в два счета, тщательно пережевывая клейкий рис. Затем вытерла рот и довольно вздохнула.

– Чаю?

«Нет». Меня можно подкупить, но лишь единожды.

Я скрестила руки и подняла взгляд. Таккан тоже ел мешочек с рисом, на лавке рядом с ним стояла фляга с чаем.

Сегодня он выглядел иначе. Вместо брони на нем была новая длинная темно-синяя куртка, запахнутая на уровне шеи. Штаны гречневого оттенка придерживались на талии тонким черным пояском. Теперь он больше походил на человека, с которым мне хотелось бы дружить, чем на осанистого стража. Интересно, а сам он считал нас друзьями?

– Я бы пришел за тобой раньше, но уезжал со стражами… – внезапно произнес Таккан, – охотился на волков.

Я сжала бамбуковые листья в кулаке. «На волков?»

– Мы нашли их логово. Остальные пришли к выводу, что в них нет ничего подозрительного, это обыкновенные звери… и уж явно не часть скоординированного нападения лорда Юдзи и его приспешников. Но я пока в этом не уверен.

Скинув капюшон, он спустился на ступеньку ниже моей и очень тихо сказал:

– Ты тоже там была, Лина. Ты заметила что-то необычное в тех волках?

Я крепко поджала губы. Слава богам, он тоже это заметил! «В одном из них так точно. Самом мелком, с желтыми глазами», – я постучала пальцем по лодыжке, показывая, что на нем был золотой браслет.

– Я тоже видел, – пробормотал Таккан, – и не могу перестать думать об этом. Союзнику лорда Юдзи служит чародей по прозвищу Волк… Они связаны амулетом.

Как говорил Сэрю, чародеи обязаны служить любому, кто обладает их амулетом.

– Когда я рассказал об этом остальным, – продолжил Таккан, – они заявили, что я спятил, раз думаю… думаю, что с теми волками было что-то странное. Раз думаю, что это могла быть… – он замешкался.

«Магия?» – вывела я на ладони.

– Да… Магия.

Таккан вздохнул.

– Мне мало что известно о магии, Лина, но я слышал истории о ней за пределами Кияты. В каждой из них чародеи представлены более коварными, чем их хозяева. И что-то мне подсказывает, что этот Волк такой же.

Он тихо посмеялся сам над собой.

– Только послушай меня, полагаюсь на какие-то сказки для разработки собственной стратегии. Все сосредоточены на том, чтобы победить аландийцев, а я тем временем беспокоюсь о каком-то Волке. Хорошо, что я не советник императора и не командир его армии. Неудивительно, что все думают, что я выжил из ума.

Я подалась чуть ближе, показывая, что вовсе так не считаю.

– Порой мне кажется, что магия никогда не покидала Кияту, – прошептал Таккан. – По крайней мере, не полностью. Я даже подумываю, что принцы и принцесса сами были заколдованы – это единственное объяснение, почему никто не смог их найти. – Его губы поджались. – Но, возможно, я просто дурачу самого себя. Тутошние зимы умеют сбить с толку.

Я внезапно поежилась от холода. Таккан так близко подобрался к правде и даже не ведал об этом. Мои пальцы сжались на незаконченном журавлике.

Я сделала последнюю складку, расправила крылья птички и показала ее Таккану.

– Что это, голубь?

«Нет».

– Лебедь?

Постучала по бумажной голове.

– Журавль?

«Да». Я сложила еще одного журавлика. Затем еще и еще, пока их не стало шесть. Они встали неровным кругом. Больше я не осмеливалась давать ему подсказок.

– Шесть журавлей… – протянул Таккан. – Боюсь, я не понимаю.

Ну, само собой. Несправедливо вот так заставлять его играть в угадайку, будто в конце ждала какая-то награда.

Меня охватили досада и чувство вины. Я высоко подкинула журавликов. Те полетели вниз по лестнице, покачивая головами на ветру, и приземлились на снег. Но один предпочел опуститься мне на руку. Мы с Такканом подняли его за крылья. Наши пальцы находились так близко, что я почти ощущала тепло его кожи.

Убрав руку, я повернулась к чаю, от которого ранее отказалась. Тот давно остыл, но не горчил, стекая по моему горлу. Его аромат еще не выветрился, а остатки тепла успокоили мне душу.

Таккан поднял последнего журавлика на ладони.

– Они важны для тебя, не так ли? Эти журавли.

Хоть на это мне можно было ответить. Я кивнула.

– Ты знаешь, как у них появились эти красные «шапочки» на голове?

«Нет. Расскажи».

– Всем известно, что Эмуриэн была величайшей из семи богов, – начал он пересказывать излюбленную киятанскую легенду, понизив голос. – Она создала океан из своих слез и окрасила небеса своими мечтами, а блеск ее волос превосходил сияние всех звезд во Вселенной. Ее локоны были настолько блистательными, что солнце попросило подарить ему одну прядку и носило ее как ожерелье, чтобы озарять весь мир.