Макс встал.

— Могу я пойти с вами? — Реб утвердительно кивнула. — Посидишь одна, Энни?

— Да, конечно.

Макс улыбнулся ей, и Энн попыталась улыбнуться в ответ, однако вышло что-то, больше похожее на гримасу. Их ждали Спайк, Марк Жирар и, как ни странно, Гай.

— Как ты здесь оказался, Гай? — удивился Макс.

— Услышал по радио, — ответил Гай. — Профессиональные привычки не дают покоя.

Он обнял Реб.

— Мне очень жаль, малышка.

— В любой момент здесь может появиться толпа, — заметил Спайк. — Слушать официальные сообщения — любимое занятие наших горожан.

Двое медиков вкатили каталку, на которой лежал мешок для перевозки тела. Макс быстро перевел взгляд на Реб, но она смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. Марк Жирар поднес руку жены к губам. Марк и Реб Жирар были любящей парой, и сейчас Марк переживал за жену и не пытался этого скрыть.

В комнату влетела всклокоченная Уазо.

— Что случилось? Я должна знать. Кого сюда привезли?

— Я говорил, — пробурчал Спайк, обращаясь ко всем, кто был в комнате, — слушать новости — здесь любимое развлечение.

— Ты говорил? Ничего ты мне не говорил, — парировала Уазо, мрачно сверкнув глазами. — У меня было предчувствие, что все кончено. Я пыталась понять. Я пыталась увидеть, кто зовет меня, но чувствовала только холод. Потом услышала новости по радио и рванула сюда.

«У Уазо предчувствия, у Энни предчувствия, надо же, да и у меня самого были тяжелые предчувствия», — подумал Макс, глядя на миниатюрную смуглую женщину, словно окутанную вихрем черных кружев, и в который уже раз спросил себя — что же случилось с его устоявшимися взглядами на существующий порядок вещей?

— Энн в комнате напротив. В столовой. Она составит вам компанию.

— Скажи только, кто там, Реб? — произнесла Уазо.

— Ли. Она мертва.

Черные глаза Уазо сузились.

— Господи, твоя сила, не ждала я такого, — произнесла она, тряхнув головой, и выскользнула из комнаты.

— Странная женщина, — заметил Макс.

— У нее доброе сердце, — ответила Реб, выходя из комнаты.

Макс догнал ее.

— Все произошло, должно быть, очень быстро, — сказал он, стараясь утешить ее, хотя оба знали наперечет все банальности, которые говорились в таких случаях.

— Не так уж быстро. Она успела сильно испугаться, прежде чем умереть.

— С виду это так, — сказал Макс. — Но причиной страха могла быть внезапная боль.

— Мы закончили, — сказал один из фотографов, разбирая аппаратуру.

Макс и Реб перешли в палату. Реб встала на колени и попыталась коснуться лица девушки.

— Я стала делать ей искусственное дыхание. От безнадежности.

— Да, — тихо сказал Макс. — Но мы ведь знаем, что не можем спасти всех.

— Я осмотрела ее и могу поклясться, что не нашла никаких признаков насилия. Мне кажется, она умерла, лежа лицом вниз, по крайней мере, не от падения, насколько я могу судить.

Она снова провела руками по телу Ли, наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку, и покраснела.

— У вас есть сомнения в том, что ее смерть была естественной? — тихо спросил Макс. — Я не хочу расстраивать вас, просто хочу быть объективным.

— У меня нет веских причин для сомнений, — ответила Реб, — но они все равно остаются. Я чувствую, что пропустила что-то, но не могу понять, что именно.

Снова эти предчувствия.

— Позвольте мне? — сказал Макс, и, когда Реб кивнула, он внимательно осмотрел руки Ли с обеих сторон.

— Если бы она употребляла наркотики, я бы знала об этом, — сказала Реб.

Макс стал осматривать тело Ли. Ее спина и ягодицы уже слегка потемнели, так как кровь начала свертываться.

Реб закрыла Ли глаза. Ее белокурые волосы рассыпались по сторонам. На бледной коже не было видно ни пятнышка крови.

Макс автоматически провел пальцами за ее ушами, потом исследовал шею.

— Жалость какая, — пробормотал он, присев на корточки и наклонив голову, чтобы рассмотреть поближе крошечный след на шее, который был почти незаметен в складках кожи.

— Вы видели это? — спросил он Реб.

Она присела рядом, чтобы рассмотреть след.

— Нет, не видела. Может быть, это родинка или укус насекомого. Подождите, у меня есть увеличительное стекло. Вот. — Она достала из сумки лупу, передала ее Максу и осветила след фонариком.

Макс молча взял фонарик из рук Реб и передал ей лупу.

— Она могла… — начала Реб.

— Вы думаете, она могла сделать это сама? Лежа на полу в темной комнате?

— Нет, — сказала Реб. Ее светлое веснушчатое лицо, казалось, побелело еще больше.

— Нет, — повторил Макс. — Ей сделали инъекцию в шею.

Энн ждала, когда увезут каталку. Она не могла оторвать взгляд от Уазо, которая вошла в столовую и тут же впала в странный транс. Стоя посредине комнаты, с широко расставленными ногами и опущенными руками, она, прикрыв глаза, подняла лицо к потолку.

И так стояла несколько минут.

Звук голосов становился все громче, как будто кто-то медленно двигался в сторону столовой.

— У, да, да, — произнесла Уазо, со злобой выплевывая слова. — Сознание лишено чувства времени, потому что оно не чувствует ничего, что нельзя увидеть или потрогать.

— Уазо, — сказала Энн, — это в самом деле тяжелый момент.

Уазо прочертила пальцем дугу от Энн к своей груди.

— Только для тебя? Я думаю, для меня тоже. Где этот мешочек, который я дала тебе?

Непроизвольная дрожь пробежала по телу Энн.

— Он в моей сумке, и он мне больше не нужен. Я знаю, что это за штука, и не верю в подобные вещи.

— Тссс. — Уазо направила свои ладони в сторону Энн. — Давай без обид. Открой сумку.

Энн сделала так, как сказала Уазо, но не решилась опустить руку внутрь. Уазо без колебаний с силой шлепнула по коричневой сумке и подставила ее под слепящий поток искусственного света. Затем, напевая что-то вполголоса, она стала укачивать сумку, как ребенка.

— Ну же, — сказала она, — подойди поближе и загляни внутрь.

На ее лице засияла радостная улыбка.

Энн очень не хотелось этого делать. Однако она подошла ближе и взглянула на предмет, который Уазо достала из сумки.

— Бестолковщина какая-то, — сказала она.

— Мммм, не говори так. — Уазо кивнула головой, а ее улыбка стала еще шире. — Это работает. Они еще не знают, что случилось. Но скоро узнают. Есть много вещей, скрытых от наших глаз, — и видим мы лишь небольшую часть. Я вижу того, кто слишком напуган, чтобы оставаться благоразумным.