Убегая от пещеры, Кванга не заметил жуткие перемены, каким-то невероятным образом происшедшие с поверхностью равнины. Однако и то, что он увидел, настолько потрясло его, что у отважного охотника закружилась голова. Оказалось, что он карабкается по длинному, крутому склону, над которым висело крошечное солнце, ставшее маленьким и холодным, как будто оно светило не здесь, а на другой планете. Само небо изменилось, на нем по-прежнему не было видно ни облачка, но оно окуталось, словно туманом, непонятной бледной дымкой. Кванга почувствовал присутствие чьей-то злой воли и ледяной ненависти, которые, казалось, насквозь пропитали воздух. Но более страшным, чем вся эта ненависть и злоба казался головокружительный наклон к полюсу, который приняло некогда горизонтальное плато.

Кванга чувствовал, что само мироздание стало безумным. Боги оставили его на волю демонических сил, пришедших из безбожной внеземной бездны. Продолжая опасный подъем, покачиваясь и шатаясь, с трудом поднимаясь все выше, он постоянно боялся, что поскользнется и упадет, безвозвратно соскользнет обратно в бездонные арктические глубины. И все же, когда он осмелился, наконец, остановиться и, дрожа, повернулся, чтобы взглянуть вниз на пройденный им путь, он увидел, что за его спиной возвышается точно такой же крутой подъем, как тот, на который он взбирался. Какое-то безумие. Ледяная стена поднималась ввысь к другому, такому же далекому, солнцу.

Странное видение привело Квангу в полное замешательство, ему казалось, что он потерял последние остатки равновесия. Он попытался снова выбрать правильное направление, восстанавливая в памяти потерянные ориентиры, но ледник закружился и закачался перед ним, словно перевернутый мир. Казалось, маленькое тусклое солнце насмехалось над ним, высвечивая бесконечные ледяные откосы. Охотник возобновил безнадежное восхождение по вывернутому наизнанку миру иллюзий, впервые в жизни он не мог определить, где север, юг, восток или запад.

Внезапно налетел ветер, он дул вниз по леднику, завывая в ушах Кванги, подобно множеству голосов насмехающихся дьяволов. Ветер стонал, смеялся и завывал, издавая резкие звуки, похожие на раскалывающийся лед. Он, казалось, хватал Квангу живыми злобными пальцами, высасывая его дыхание. Несмотря на плотную одежду и скорость подъема, Кванга чувствовал болезненные и ядовитые укусы ветра, нападавшего на него и проедавшее тело до мозга костей.

Охотнику казалось, что он по-прежнему карабкается вверх, но в какой-то момент он заметил, что ползет не по гладкой поверхности. Лед торосами поднимался вокруг него, взмывая ввысь столбами и пирамидами, приобретающими очертания невероятных форм. Огромные злобные профили с вожделением выглядывали из сине-зеленого хрусталя, уродливые головы развратных дьяволов неодобрительно следили за охотником. Тут и там, вставшие на дыбы драконы, застыв, взвивались в небо вдоль откосов, а затем их ледяные фигуры исчезали в глубоких расселинах.

Кроме этих воображаемых форм, созданных из льда, Кванга увидел, человеческие тела и лица, вмерзшие в ледник. Казалось, из глубины льда к искателю сокровищ неуверенно тянулись бледные руки, и он ясно ощущал на себе замерзшие взгляды людей, пропавших в прежние времена, видел их исчезнувшие в толще льда негнущиеся конечности, застывшие в странных позах после агонии.

Кванга больше не мог думать. Глухой, слепой первобытный ужас, более древний, чем рассудок, наполнил его сознание первозданной тьмой. Он неукротимо вел охотника все дальше, как управляют животным, и не позволял ему ни задержаться, ни поникнуть на дразнящем кошмарном уклоне. Если бы охотник мог размышлять, он бы понял, что побег невозможен, и что ледник – живое, сознательное и смертоносное существо, просто играет с ним в жестокую и фантастическую игру. Наверно, ему повезло, что Кванга потерял способность рассуждать.

Потеряв последнюю надежду на спасение, совершенно неожиданно он добрался до конца ледника. Словно внезапно проснувшийся человек, Кванга не понимал, что же произошло с ним на самом деле. Некоторое время смотрел он непонимающим взглядом на знакомые долины Гипербореи, расположенные ниже границы ледника и уходящие на юг, на вулканы, которые темным дымом курились за южными холмами.

Дорога от пещеры заняла почти весь долгий субполярный вечер, и солнце теперь висело низко у горизонта. Ложные солнца пропали, и ледяной щит, как по мановению волшебной палочки, приобрел нормальную горизонтальную поверхность. Кванга так ни разу и не удивился тому, насколько мгновенно ледник производил пугающие сверхъестественные изменения.

Неуверенно, как будто это был мираж, который мог исчезнуть в любой момент, охотник оглядел открывшийся ему пейзаж под зубчатой стеной льда. По всей вероятности, Кванга вернулся к тому самому месту, откуда он с ювелирами начал путешествие по льду. Он увидел склон, размытый ручьями и испещренный промоинами, сбегавший вниз, к травянистым лугам. Боясь, что все это обман и выдумка, прекрасная, предательская ловушка, очередная ложь жестокого и всесильного демона, Кванга, подпрыгивая на ходу, торопливо сбежал со склона. Даже когда он стоял по колени в зеленом плауне среди покрытых листьями ив и осоки, он все еще не верил в свое окончательное избавление.

Панический страх, все еще управлял сознанием охотника, и безумный примитивный инстинкт погнал его по направлению к пикам вулканов. Инстинкт подсказывал, что если где-нибудь он и найдет защиту от жестокого северного холода, то только в их окрестностях, и только там он будет в безопасности от дьявольских махинаций ледника. Кипящие родники, как рассказывали, вечно били у подножия холмов, располагавшихся вокруг этих гор. Это были большие гейзеры, ревом и шипением, напоминавшие адские котлы. Огромные снежные тучи проливались вблизи вулканов мягкими дождями, а буйная и ярко окрашенная растительность, присущая когда-то всему этому краю, пышно зеленела там круглый год.

Кванга никак не мог найти маленьких лохматых лошадей, которых он со своими спутниками оставил в долине, привязав к карликовым ивам на лужайке. Вероятно, он оказался все же не в той долине, из которой они начинали путешествие. Во всяком случае, Кванга не стал долго искать лошадей. Больше не мешкая, бросив последний испуганный взгляд на угрожающую массу ледника, охотник двинулся напрямик к дымящимся горам.

Солнце опустилось ниже, двигаясь вдоль юго-западного горизонта, простиравшегося вдоль наступающей зубчатой громады льда. Ледяное поле поблескивало в его лучах светом бледного аметиста. Кванга, в ужасе помчался прочь. Постепенно его нагнали долгие прозрачные предрассветные сумерки северного лета.

Каким-то удивительным образом ему удалось сохранить ледоруб, лук и стрелы. Автоматически, несколькими часами раньше, Кванга, для большей сохранности, спрятал тяжелую сумку с рубинами под одеждой на груди. Теперь он забыл о ней и даже не заметил, что капли воды от растаявшего льда, окружавшего камни, стекали по его телу, промочив насквозь сумку из кожи ящерицы.

В одной из многочисленных долин, Кванга споткнулся о выступавший корень ивы и, упав, повредив пальцы ледорубом. Поднявшись на ноги, он бросился бежать, даже не посмотрев, что случилось.

Красное свечение вулканов было отчетливо различимо на фоне темнеющего неба. Оно усиливалось по мере того, как Кванга продвигался вперед, и охотник чувствовал, что приближается к надежному убежищу, которое он так давно искал. Несмотря на то, что он все еще сильно дрожал, истощенный нечеловеческими испытаниями, он уже поверил в то, что, наконец, ускользнул от ледяного демона.