Послышался треск швов.

— Наконец-то, — пробормотал Торвальд, сбросив тунику. Голышом он стал подбираться ближе к Карсе. — Не пытайся ничего говорить, друг мой. Я удивлён, что ты вообще дышишь, учитывая, как они тебя отдубасили. В любом случае мне нужна твоя одежда.

Оказавшись рядом с теблором, даруджиец бросил короткий взгляд на араков — никто его не заметил, — а затем поднял руки и потянул на себя тунику Карсы. Шов на ней был всего один, и тот уже давно истрепался и кое-где разошёлся. Продолжая работать, Торвальд прошептал:

— Костры маленькие. Бездымные. Лагерь в ложбинке, несмотря на мошкару. Переговариваются шёпотом, очень тихо. И Сильгар прежде сам проговорился по глупости — если бы араки его поняли, наверное, на месте освежевали бы идиота. Что ж, из его глупости родился мой гениальный план, как ты скоро увидишь. Он мне, скорее всего, будет стоить жизни, но клянусь, даже бесплотным призраком я задержусь здесь, чтобы только увидеть, чем всё закончится. Ну вот, готово. Хватит дрожать, ты мне этим вовсе не помогаешь.

Торвальд стянул с Карсы изодранную тунику и вернулся с ней на своё прежнее место. Затем начал рвать траву и собрал две крупные кучки. Каждую он завернул в тунику. Ухмыльнувшись Карсе, даруджиец подкрался к ближайшему очагу, подтаскивая за собой мотки с травой.

Прислонил их к горящим кизякам и отступил.

Карса увидел, как занялся первый, затем второй. В ночи вспыхнуло яркое пламя, к небу взметнулись искры и пылающие стебельки травы.

Послышались крики араков, воины побежали со всех сторон, попытались набрать земли, но её в ложбинке было мало — только камешки да твёрдая, высушенная солнцем глина. Воины вытащили конские попоны, накрыли ими ревущее пламя.

Потом среди араков началась такая паника, что на рабов вообще не обращали внимания: воины поспешно сворачивали лагерь, заново паковали припасы, седлали коней. И Карса слышал, как они раз за разом повторяют одно и то же слово, слово, наполненное страхом.

«Гралы».

Когда араки стали собирать коней, рядом возник Сильгар. Лицо его перекосилось от ярости.

— За это, Торвальд Ном, ты расстанешься с жизнью…

— Не доберёшься ты до Эрлитана, — с жёсткой ухмылкой предрёк даруджиец.

К ним направились три арака с крюк-ножами в руках.

— С радостью посмотрю, как тебе перережут глотку, — заявил Сильгар.

— Гралы давно гнались за этими ублюдками, работорговец. Ты что, этого ещё не понял? Я лично никогда не слыхал о гралах, но твои дружки-араки все как один помочились в костры. И даже такой даруджиец, как я, знает, что́ это значит: они не надеются дожить до рассвета и не желают обмочиться перед смертью. Такое местное табу, я полагаю…

Подоспел первый арак, одной рукой схватил Торвальда за волосы и заставил запрокинуть голову, а другой занёс нож.

Линия холмов позади араков вдруг наполнилась тёмными силуэтами, которые бесшумно хлынули в лагерь.

Ночь огласилась криками.

Арак, который присел рядом с Торвальдом, зарычал и одним взмахом перерезал горло даруджийцу. На сухую глину брызнула кровь. Воин вскочил и бросился к своему коню. Но не успел сделать ни шага, потому что из тьмы возникли полдюжины теней, бесшумных, точно призраки. Послышался странный щелчок, и Карса увидел, как голова арака покатилась с плеч. Оба его товарища тоже были мертвы.

А Сильгар уже бежал. Когда перед ним вырос противник, натий взмахнул рукой. Волна чародейства врезалась в нападавшего, повалила его на землю, где грал ещё некоторое время извивался в трескучем мареве колдовства, прежде чем плоть его взорвалась.

Воющие крики разорвали воздух. Со всех сторон послышались те же странные щелчки. Заржали кони.

Карса оторвал взгляд от побоища и взглянул туда, где упало тело Торвальда, и оторопел: даруджиец по-прежнему был жив и сучил ногами так, что вырыл в земле борозды. Обеими руками он держался за горло.

К ним вновь подбежал Сильгар, лицо натия блестело от пота. За спиной у него возник Дамиск, и работорговец жестом послал охранника вперёд.

В руке Дамиска блеснул нож. Он быстро рассёк верёвки, которыми Карсу привязали к волокуше.

— Тебе так легко не отделаться, — прошипел охранник. — Мы уходим. Через Путь. А тебя забираем с собой. Сильгар решил, что сделает тебя своей игрушкой. Вся жизнь превратится в одну нескончаемую пытку…

— Хватит болтать! — рявкнул Сильгар. — Их уже почти всех перебили! Быстрей!

Дамиск перерезал последнюю верёвку. Карса расхохотался, затем с трудом проговорил:

— И что прикажешь делать? Бежать?

Зарычав, Сильгар шагнул ближе. Вспыхнул голубоватый свет, а затем все трое оказались в зловонной, тёплой воде.

Карса не мог плыть, вес цепей тащил его на дно, в полуночную глубину. Теблор почувствовал, как кто-то потянул за цепь, а затем увидел вторую вспышку призрачного света.

Карса ударился о мостовую — сперва головой, затем спиной. Рядом стояли на коленях Сильгар и Дамиск, оба пытались откашляться. Они очутились посреди улицы. С одной стороны тянулись огромные склады, а с другой виднелись каменные молы и пришвартованные корабли. Сейчас рядом никого больше не было.

Сильгар сплюнул, затем сказал:

— Дамиск, снимай с него кандалы. Теблора не заклеймили как преступника, так что малазанцы не поверят, что он — раб. Я не потерплю, чтобы меня опять арестовали — после всего этого! Ублюдок наш, нужно только убрать его с улицы. Нужно спрятаться.

Карса смотрел, как Дамиск присел рядом с ним и начал возиться с ключами. Смотрел, как натий открыл кандалы на запястьях, затем на лодыжках. В следующий миг пришла боль — кровь хлынула обратно в полумёртвую плоть. Теблор завопил.

Сильгар вновь применил магию: волна чародейства опустилась на теблора, словно одеяло… которое урид разорвал с бездумной лёгкостью, его вопли продолжали рассекать ночной воздух, отражались эхом от ближайших зданий, звенели над портом.

— А ну стоять!

Выкрик на малазанском, затем быстрый топот и звон доспехов нескольких солдат.

— Беглый раб, господа! — поспешно заговорил Сильгар. — Мы его только что — как вы сами видите — схватили…

— Беглый раб? Давайте-ка посмотрим на клеймо.

Это были последние слова, которые разобрал Карса, прежде чем потерял сознание от боли в кистях и ступнях.

Он очнулся и сразу же услышал, что над ним говорят по-малазански.

— …просто невероятно! Никогда в жизни не видел такого естественного исцеления. Кандалы у него на руках и ногах… пробыли довольно долго, сержант. Будь это обычный человек, я бы сейчас вынужден был их ампутировать.

Вступил другой голос:

— И что, все фенны такие?

— Ничего подобного я не слышал. Если это вообще фенн.