— Стивен!..

— Я тебя люблю!

Плечи заходила ходуном, и Дороти глупо, по-детски разрыдалась от облегчения. Господи, какое же это счастье! Невыразимое. Неизмеримое. Преодолевающее любые невзгоды. Самое сладкое на свете…

Она обернулась, закинула руки ему на шею, спрятала на широкой родной груди заплаканное лицо.

Нужны ли Стивену были другие доказательства?

— Я тоже тебя люблю, — кое-как пробормотала Дороти. — Так сильно. Совсем без тебя не могу!

И подняла на него лучащиеся счастьем глаза.

Стивен выдохнул и на мгновение зажмурился. И потом покрыл ее мокрое, горько-соленое лицо жадными поцелуями, чувствуя, как отступает беда и как мир снова наполняется красками.

— И куда ты тогда собралась? — насмешливо поинтересовался он, скрывая былые переживания. — И я-то хорош: едва не отпустил.

— Ты не хотел портить жизнь Дину, — пискнула у его груди она, стискивая пальцами его футболку и не желая его освобождать.

Однако Стивен, найдя взгляд Дороти, только покачал головой.

— Если б я хоть раз подумал о том, чтобы променять тебя на Дина, не стал бы останавливать, — с самой глубокой искренностью проговорил он. — Все равно потом совесть не дала бы мне жить спокойно. Да и ты бы не простила.

Дороти еще сильнее сжала руки, будто музыку слушая беспокойный стук его сердца.

— Я простила бы тебе все что угодно, — прошептала она. — Но ты совершенно безупречен. Мой рыцарь…

Что после этого можно было еще сказать? Только целоваться, стискивая друг друга в объятиях до полного изнеможения. И оттаивать от морозов недавней зимы. И понимать, что чувства взаимны и все действительно всерьез.

— А как же Дин? — все-таки спросила Дороти, чувствуя из-за своего счастья невольную вину. Может, Стивен и не выбирал, но получалось так, что предпочел он ее. И это накладывало на Дороти определенную ответственность.

Лицо Стивена посуровело, и Дороти смущенно вздохнула. Однако он тут же погладил ее по щеке и улыбнулся.

— Что-нибудь придумаем, — уверенно пообещал он, и Дороти ему поверила.

*Лига развития — младшая лига НБА (прим, авт.)

Дин тренировался с какой-то оголтелостью, наплевав на то, что мистер Филипс давно поставил на нем крест и восстановление его никому уже не нужно. Потому что только так у Дина получалось хоть на некоторое время выкинуть из головы Tea Мелоун. И тот факт, что она предпочла Дена Мартина.

Наверное, стоило уже признать, что это чувство, изводившее его ежедневным желанием свернуть лучшему другу шею, было ничем иным, как ревностью. И что Tea стала ему слишком небезразлична, чтобы не попытаться хоть как-то вернуть ее внимание. Но все свои шансы Дин благополучно спускал в унитаз, раз за разом делая не то, что надо, и отталкивая Tea все сильнее. То интервью ее припоминал, и Tea пугалась, думая, что он хочет в очередной раз обвинить ее в предательстве. То поблагодарить ее пробовал, и Tea замыкалась, ища подвох и не веря ни единому Динову слову. То дотронуться до нее пытался, когда разговор совсем не предполагал близости, и Tea окончательно все обрывала, слишком явно не желая его прикосновений, а Дин оставался стоять, будто оплеванный, слишком хорошо понимая, что только сам виноват во всех нынешних обломах. Было время, когда Tea тянулась к нему: испытывая какие-то чувства или нет, — но она готова была дать им обоим шанс. А Дин уничтожил то ее доверие к себе — грубо и без всякой жалости, — так на кого же теперь мог пенять, как не на самого себя? Не на Дена же, сумевшего завоевать потрясающую девчонку. Раз уж он разглядел ее в Tea Мелоун, не Дину было вставать на его пути. Он уже однажды едва не потерял друга, встречаясь с Мелиссой Левис. Второго такого подарка Ден не простит. А остаться без единственного верного товарища в нынешних обстоятельствах Дин не мог себе позволить. Не вытянет он. Скопытится, потеряв в жизни цель. Уж больно явно Фелипе в последнее время игнорировал своего капитана. И кажется, совсем не собирался возвращать в команду.

Сейчас, во всяком случае, он довольно-таки успешно наигрывал на его место Стентона: хоть на такой выбор сему баскетбольному гению ума хватило. А то мог бы и Донована поставить, окончательно загубив всю игру: Гарри с первой тренировки у Фелипе в любимчиках ходил и хлебнул звездной болезни. Вряд ли его получится теперь откачать. Проще отправить на переплавку. Хотя это место явно готовили для него, Дина.

А ведь восстановление шло так хорошо! Дин уже и прыгать начал, и с нагрузками прежними вполне справлялся. Пара недель — и можно на паркет выходить. Кто ж мог подумать, что там его не будут ждать?

Дин задавал Филипсу прямой вопрос о возвращении в команду, но хоть сколько-нибудь приемлемого ответа не получил. Фелипе переводил разговор на другую тему, уверял, что время покажет, настоятельно рекомендовал не лезть на рожон и как будто оставлял еще надежду, что все уладится. Вот только Дин никак не мог понять, от каких факторов тренерское решение зависело. Явно не от Диновых успехов. А больше ничего дельного в голову не приходило.

Дин закончил качать пресс и тоскливо оглядел школьный стадион. Урок физкультуры приближался к своей середине, и Дин уже почти привычно выхватил взглядом русоволосую голову Tea Мелоун в группе старшеклассниц недалеко от сектора для метания копья: в «Элинстаре» был месяц легкой атлетики и почти каждый день приходилось сдавать какие-то нормативы. Дин отстрелялся по всем дисциплинам в первые два занятия и теперь с чистой совестью тратил урок на тренировки. У Tea с физической формой было неплохо, а вот с нормативами она не дружила, смущаясь внимания к своей персоне и раз за разом едва дотягивая до удовлетворительной оценки. Дин не знал, на кой черт ему эта информация, но всякое знание о Tea почему-то умиляло и словно немного сближало, заполняя ту пустоту, что образовало внутри у Дина ее безразличие.

Ну да, все правильно. Но кому бы от того было легче?

Она сегодня пришла в школу вместе с Деном. Нет, они не обнимались и даже не держались за руки, но Дину при виде их обоюдно радостных физиономий захотелось удавиться. Без всяких шуток: он никогда в жизни не испытывал подобных эмоций. Ни в тот момент, когда родители оставили его, неоправдавшего, со Стивеном, ни в тот, когда он понял, что порвал связки и лишился шанса стать профессиональным спортсменом. Тогда была какая-то надежда на чудо. А нынче Дин слишком хорошо знал, что не встанет на дороге Денниса. До такой низости он точно еще не опустился.

— Здравствуй, Дин, — ровно поприветствовала его Tea, не улыбнувшись и едва на него взглянув, но и этого момента Дину хватило, чтобы зацепиться взором за ее губы и в тысячный уже, наверное, раз припомнить их вкус. И представить, как он мог бы целовать их теперь — долго, настойчиво, глубоко, утягивая Tea в водоворот таких ощущений, которых у нее никогда еще не было. Дин сумел бы. И Tea ему позволила бы. Тогда. Когда он еще не все разрушил.