Наталья

Шли дни, возвращение матери вместе с Люсей и племянницейКатюшей неотвратимо приближалось, и в квартире напряжение наливалось каменной,чугунной тяжестью. На сообщение о звонке свояченицы Вадим отреагировал, вопрекиожиданиям, глухим молчанием. Наташа ждала всплеска возмущения, негодования,даже ярости, но муж только пожал плечами.

- Начинается совсем другая жизнь, да? - кривоусмехнулся он. - Все пошло под откос, сначала моя служба, а теперь и нашежилье. Куда мы придем еще через пару лет? Хорошо хоть мы разъехаться не успели,здесь места много. Как бы это все выглядело, если бы Людмила Александровнасвалилась нам на голову вместе с ребенком в малогабаритную "трешку"?Я только хотел спросить, а какова позиция твоей мамы? Она тоже считает, что еестаршая дочь поступает правильно? Она не считает нужным отговорить ее от этогошага? Ведь, насколько я понимаю, прописываться Людмила Александровна будетименно к ней, к своей матери, а не к тебе.

- Даже если бы и ко мне, это ничего не изменило бы. Яне могу отказать Люсе, - честно призналась Наташа. - Если бы она потребовала,чтобы я ее прописала на своей площади, я бы это сделала.

- Ну да, чего еще от тебя ожидать. Никому не можешьсказать "нет", хочешь для всех быть хорошей. Для всех, кроме меня,твоего мужа. Почему-то мои интересы для тебя на последнем месте находятся.

- Вадик, не надо так, ты не прав. Ты очень многозначишь для меня, ты мой муж, я тебя люблю. Но я не могу оттолкнуть роднуюсестру. Маму я обязана забрать к себе, она совсем старая, а здесь медицинскоеобслуживание лучше, чем в Челнах. Если я откажу Люсе, она останется совсем однав чужом городе, с ребенком на руках, без мужа, без матери. Вадичек, ты вспомни,насколько Люся старше меня, на целых семнадцать лет. Мне уже тридцать девять, аей - пятьдесят шесть. Ну каково это - в пятьдесят шесть лет остаться совсемодной среди чужих? Жалко ее, она и без того несчастная, неудалая какая-то, пустьхоть вторую половину жизни проживет рядом с родными, в родном городе. А,Вадичек?

- Ты так меня спрашиваешь, словно от моего ответа хотьчто-то зависит, - равнодушно ответил Вадим.

Он был прав, от его ответа не зависело ничего. Ничего, кромедушевного спокойствия самой Наташи, которой, конечно, хотелось бы, чтобы мужразделял ее точку зрения и не сердился. А он сердился, это было очевидно.

Теперь Вадим каждый день уходил на занятия в свою Академиюинформатики и статистики, возвращался не так поздно, как прежде, когда работалв Обнинске, и даже успевал несколько раз в неделю отвезти сыновей в бассейн натренировку и привезти их обратно. Мальчишки были счастливы оттого, что папапроводит с ними куда больше времени, вместе с ними смотрит до позднего вечера боевикии триллеры, а по выходным дням увозит их подальше за город и учит водитьмашину.

Однажды он вернулся домой задумчивый и одновременновзбудораженный. Сначала ничего не говорил, молча поел, потом взял Наташу заруку.

- Натка, мне надо с тобой поговорить. Очень серьезно.

Плечи у нее опустились. Ну вот, сейчас снова заговорит оЛюсе и о невозможности так жить дальше… Но ошиблась.

- Я сегодня случайно встретил в метро своегосослуживца. Он уже давно уволился, обосновался в Москве, у него собственноедело. И он пригласил меня к себе.

- В гости? - глупо спросила Наташа, радуясь, что речьпойдет не о квартире.

- Нет, на работу. Я сказал, что должен подумать. Ноденьги он обещал хорошие, если буду стараться, смогу зарабатывать до стадолларов в день.

- Сколько?! - ахнула Наташа. - Сто долларов? Это женемыслимо! Двести шестьдесят тысяч рублей. Твоя месячная зарплата.

- Примерно, - кивнул Вадим. - Мы договорились, что вэту субботу я приду и попробую, получится или нет. Он сказал, что я могуработать по субботам и воскресеньям, пока учусь в Академии, а потом, еслипонравится, буду работать каждый день.

- А как же твой налоговый диплом?

- Никак. Пусть будет, он есть не просит. Меня никто необязывает работать в налоговой системе, просто Министерство обороны оказываетмне на прощание любезность и дает возможность получить гражданскуюспециальность, чтобы я мог трудоустроиться после увольнения.

- Господи, хорошо-то как! - обрадовалась Наташа и вдругспохватилась: - А что ты должен будешь делать?

- Вот это и есть самое… как бы тебе сказать… - замялсяВадим.

- Самое пикантное. Я буду торговать верхней одеждой.

- Ч-что? - запинаясь спросила она. - Как это?

- Обыкновенно. На вещевом рынке. Ну что ты на меня таксмотришь?! - внезапно вскипел муж. - Разве я виноват, что офицеры с моимобразованием больше не нужны? Я ничем себя не запятнал, не уронил честьмундира, мое личное дело забито блестящими аттестациями, а что толку, если всеэто больше никому не нужно и нас сокращают? Если я не могу больше приноситьпользу Родине, то я буду хотя бы приносить пользу своей семье, деньги будузарабатывать. Если Юрка не врет и я действительно смогу зарабатывать пусть несто, но хотя бы пятьдесят долларов в день, то посчитай сама, за какое время мыскопим деньги на новую квартиру, чтобы отселить твою обезумевшую отсобственного эгоизма сестру. Галина Васильевна, разумеется, останется с нами,это твоя мать и она нуждается в постоянном уходе, а вот Людмилу Александровну иее дочь я намерен выселить отсюда при первой же возможности. Не думай, что ясмирился и буду терпеть рядом с собой эту захребетницу. Я куплю им маленькуюдвухкомнатную квартирку на окраине, без телефона, далеко от метро, этообойдется тысяч в двадцать долларов. Четыреста дней работы, чуть больше года,только и всего. А если прибавить к этому те деньги, которые она получит отпродажи своей квартиры в Челнах, то еще меньше.

- Вадик, что ты говоришь… - растерянно забормоталаНаташа, огорошенная его словами. Ее муж будет торговать на рынке! Морскойофицер в четвертом поколении собирается встать за прилавок и продавать одежду.И только потому, что она - слишком слабая, чтобы сопротивляться наглости инахрапистости собственной родной сестры.

- Натка, - его голос потеплел, пальцы сильнее сжали еекисть, - перед нами стоит задача, иными словами - проблема. Ты согласна?

- Да, - послушно откликнулась она, чувствуя себямаленькой и глупой девочкой, которой большой взрослый дядя сейчас будетобъяснять простые истины.

- Проблему можно проигнорировать, смириться и мучиться.А можно поставить перед собой цель ее решить. Правильно?

- Да, - снова кивнула она.

- Решить данную проблему можно, поскольку неразрешимыхпроблем не бывает в принципе, бывают только решения разной степени сложности иприемлемости. Решение первое: понести огромные моральные издержки, пойти наскандал с твоей родней, добиться через суд признания твоей материнедееспособной, лишив ее, таким образом, права на ходатайство о пропискеЛюдмилы Александровны и ее дочери в эту квартиру. Ты становишься ответственнымквартиросъемщиком и сестру не прописываешь. Другими словами, захлопываешь дверьперед ее носом и отправляешь назад в Челны или в любое другое место. Это оченьнеприятно, это безумно тяжело, но это решит проблему. Решение второе: пойти нафинансовые издержки, пустить Людмилу Александровну сюда ровно на то время,которое понадобится, чтобы мы с тобой совместными усилиями накопили денег на ееотселение. Я знаю тебя не один день и понимаю, что на первый вариант ты никогдане пойдешь. Значит, остается второй. Натка, пойми, моя карьера закончилась,морской офицер капитан первого ранга Воронов умер, еще месяц - и его большеникогда не будет. У меня остается только моя семья. И я готов встать заприлавок и торговать шмотками ради того единственного, что у меня осталось вжизни. Ну Натка, милая моя, любимая, ну что ты плачешь… Не надо, пожалуйста, уменя сердце разрывается, я не могу смотреть на твои слезы.