Нет. Хотя директор ИМЛИ пришел на «знаковое мероприятие», пришел вместе с заведующим отделом новейшей русской литературы Александром Мироновичем Ушаковым, профессором, доктором филологических наук. И оба выступали. Но никто из них ничего подобного не утверждал.

Как не утверждали и ранее – ни сам директор, ни кто-либо из работников института.

Но, может быть, «десять лет ИМЛИ замалчивал в СМИ открытие» Колодного? Так Лев Ефимович написал в справке для участников презентации. Дескать, западные ученые по достоинству оценили его открытие, а российские – замолчали. Из зависти, наверное. «Наши козлы», как выразительно сказал он несколько раньше в интервью израильской газете «Окна».

Однако именно в Институте мировой литературы, куда Колодного не единожды приглашали выступать, слушал я его в 1995 году!

А вот моя беседа с ведущим научным сотрудником этого института – доктором филологических наук, профессором Федором Григорьевичем Бирюковым, опубликованная в «Советской России» 5 июля 1997 года. Он говорит: «Журналист Лев Колодный, разыскавший в Москве рукописи двух первых томов «Тихого Дона»…»

Вот моя же беседа с директором института Феликсом Феодосьевичем Кузнецовым в «Правде»: «И вдруг в 1990 году – сообщения, что эту рукопись нашел московский журналист Лев Колодный…»

Выходит, не замалчивали?

Кстати, в нашей беседе (и не только в ней!) Ф. Кузнецов давал высокую оценку первому изданию книги Л. Колодного, которое вышло в 1995 году под названием «Кто написал «Тихий Дон. Хроника одного поиска». «…Нельзя было не порадоваться выходу этой на массового читателя рассчитанной книги, – отмечает директор ИМЛИ. – В ней рассказывалась увлекательная история поиска рукописи «Тихого Дона», давалось описание рукописи, приводились отдельные ее страницы. В книге содержалась убежденная защита доброго имени М.А. Шолохова от наветов в связи с «проблемой авторства».

В чем же тогда дело? Почему после всего этого Л. Колодный обрушился вдруг на институт и его директора? Появились какие-то новые обстоятельства?

Вспомним обращение к главному редактору «Советской России»: «В мае этого года в вашей газете Феликс Кузнецов в беседе с Кожемяко сообщил, что после «многолетних усилий» в 1999 году нашел рукописи «Тихого Дона».

Раскрываю этот номер газеты – от 25 мая 2000 года.

Феликс Кузнецов здесь ничего такого не говорит! Во вводке к беседе говорю я. И говорю следующее: «После многолетних поисков Институту мировой литературы имени А. М. Горького Российской академии наук удалось разыскать и приобрести считавшиеся утерянными рукописи первой и второй книг «Тихого Дона».

Значит, я-то все-таки соврал?

Нет!

«Что же тогда нашел я в Москве в 1984 году?» – ехидно спрашивает Лев Колодный. Читатели, не знающие сути дела, тоже могут спросить.

А суть в том, что, как ни странно, одна и та же рукопись найдена была… дважды.

Первый раз ее нашел Колодный.

Второй раз, почти двадцать лет спустя и действительно после многолетних усилий, – Институт мировой литературы имени А. М. Горького.

Вы спросите: но почему надо было искать уже найденное?

Вот это и стало камнем преткновения на презентации книги «Как я нашел «Тихий Дон», закончившейся громким скандалом. Это же будет главной темой моих заметок.

Работая над темой «Писатели и Москва», журналист «Московской правды» Лев Колодный в конце 70-х – начале 80-х годов занялся Шолоховым. О его столичной жизни и здешних знакомствах, особенно в молодые годы, известно было мало. А Колодный знал Москву хорошо. Это и помогло ему выйти на ряд интереснейших адресов, разыскать людей, которые в разные годы были с Шолоховым близки.

И вот в одной из московских квартир произошло потрясающее открытие.

Уникальное, историческое, сенсационное – здесь никакой эпитет не чересчур. Ведь каждая вновь найденная страница, написанная рукой любого литературного классика, – всегда событие. А тут 885 страниц! Причем, поскольку это шолоховский «Тихий Дон», понятна совершенно особая, исключительная значимость такой находки. Известно, архив Шолохова погиб во время войны, и почти полное отсутствие рукописей великого романа использовалось врагами писателя и всей нашей культуры для обоснования злобного вымысла о плагиате.

Как же поступить, если в твоих руках вдруг оказывается вещественное доказательство, опровергающее клевету? Кажется, вариант может быть лишь один: немедленно рассказать об этом.

Но вот тут и начинается непонятное. Даже то непонятно, когда же все-таки произошла историческая находка Льва Колодного. Событие настолько значительное, что он не мог не зафиксировать время с абсолютной точностью. Однако сразу возникают противоречия.

В книге на странице 307 читаем: «Осенью 1984 года…» Это о дне, когда он впервые увидел шолоховскую рукопись. А вот что сказано на странице 311: «Вскоре после нашей первой встречи (с владелицей рукописи. – В. К.) умер Михаил Александрович Шолохов».

Но умер он в феврале 1984-го! Не сходятся концы с концами. Может быть, рукопись Колодный нашел осенью не 1984-го, а 1983-го? А может быть, еще раньше?

Вопрос не праздный. Это и само по себе озадачивает, но тем больше – когда думаешь о дальнейших действиях журналиста, которому посчастливилось найти такое. Ведь если был еще жив Шолохов (а в это время его особенно яростно уничтожали за «плагиат»), самое естественное – первому рассказать о находке именно ему. Как помогла бы она в защите доброго имени писателя!

Колодный этого не сделал. Он вообще тогда никому ничего о рукописях не рассказал. «Московская правда», как сам он пишет, «не щадя газетной площади», публиковала его материалы на шолоховскую тему, но это были материалы краеведческого характера – о жизни и друзьях писателя в Москве.

Тема рукописей возникает лишь в 1990 году! Для точности процитирую справку, составленную опять-таки самим Колодным – в связи с представлением его книги журналистам: «19 мая 1990 года впервые ТАСС сообщил: «Найдены рукописные главы романа «Тихий Дон». На следующий день две главы 1925 года опубликованы в «Московской правде».

Вот когда мир узнал о сенсационной находке московского журналиста Льва Колодного. Минимум шесть с половиной лет спустя после того, как она состоялась!

Не странно ли?

Причины – позже, пока факт. Да и когда стал Лев Ефимович писать, говорить о найденной рукописи, воспринималось это тоже весьма непонятно и странно. Помню собственное недоумение: разговор-то идет, но самой рукописи нет. Ее никто не видел.

Правда, Колодный опубликует копии некоторых страниц. Ученым и всем интересующимся предлагалось довольствоваться ими, а также описаниями Льва Ефимовича. Несколько ксерокопированных страниц оставил в ИМЛИ после своего доклада. «Бросил им», как он говорит. Но ведь лишь несколько и опять копии…