Первые поселенцы собирались получать пищу у местных индейцев, выменивая ее на другие товары. Они не намеревались ничего выращивать сами. Когда они обменяли все, что у них было, у них не осталось другого выхода, кроме как воровать и без того скудные припасы индейцев. 1609 год выдался очень дождливым, и урожай почти погиб. Пищи и дичи не хватало. Набеги мстительных индейцев заставляли исхудавших, трясущихся от малярии колонистов скапливаться в болотистом Джеймстауне, огороженном деревянной изгородью. Когда начался настоящий голод, они питались древесной корой, мышами, съели кожаную обувь и ремни, ловили крыс и даже занимались каннибализмом. Позже писали, что обезумевшие колонисты царапали землю, чтобы «выкопать трупы из могил и съесть их». Один голодающий колонист убил свою беременную жену и, как сообщал свидетель, «засолил ее мясо для пропитания». Самое печальное, что Джон Смит, искусный английский переговорщик, которому удалось заключить мир и договориться о взаимной торговле с индейцами, в октябре 1609 года вернулся в Англию – как раз накануне времени голода и обострения конфликта с индейцами. Смит случайно получил серьезное ранение – у него загорелась пороховница, висевшая на поясе. Он получил сильные ожоги, уехал в Англию и более никогда не бывал в Вирджинии.

Вскоре после отъезда Смита в Джеймстаун прибыл другой Джон. Он твердо решил начать новую жизнь в Вирджинии и привез с собой семена табака. Так, сам не ведая того, он заложил будущее нового государства, Соединенных Штатов Америки. И хотя Голливуд и история прославляют Джона Смита, настоящим героем Джеймстауна был Джон Ролф, истинный английский муж нашей диснеевской принцессы, Покахонтас.

Из Англии Ролф отплыл с женой, Сарой, и еще 500–600 пассажирами. Девять кораблей в третий раз отправились в Джеймстаун в июне 1609 года. Семь из девяти судов прибыли в Америку летом, выгрузили припасы и поселенцев и в октябре вернулись в Англию с раненым и обожженным Джоном Смитом и с известиями о временах голода, преступниках среди колонистов. Два Джона никогда не встречались, по крайней мере в Вирджинии.

Корабль Ролфа, «Си Венчур», серьезно потрепал ураган. Он сел на мель на северных отмелях близ Бермудских островов. Выжившие провели на острове девять месяцев. Жена Ролфа и его новорожденная дочь Бермуда умерли и были похоронены на острове. Мужчины сумели построить два небольших судна из растущих на острове деревьев и обломков собственного корабля. Эти суда в мае 1610 года, через семь месяцев после отплытия Смита и английских кораблей, отправились в Джеймстаун.

Любители Шекспира увидят в тяжелейшем путешествии «Си Венчур» ситуацию, описанную в «Буре» (1610–1611), содержащей немало упоминаний о рабстве и лихорадке. Шекспир был хорошо знаком с малярией, поскольку при жизни барда болота Восточной Англии уже были известны нездоровым климатом и болезненным бледным видом местных жителей. В «Буре» раб Калибан проклинает своего хозяина Просперо малярией: «Пускай пары гнилых болот и топей, которые высасывает солнце, падут на Просперо! Пусть он зачахнет!»[53]. А чуть дальше пьяный Стефано натыкается на Калибана и трясущегося под плащом Тринкуло. По ошибке он принимает их за «какое-нибудь здешнее четвероногое чудище. Не иначе как его трясет лихорадка». Это еще один вклад невероятного путешествия «Си Венчур» в последнюю, по мнению многих критиков и историков, пьесу, написанную лично Шекспиром.

Трагедия «Си Венчур» обернулась выгодой для Англии. Хотя никто из спутников Ролфа на Бермудах не остался, только умершие, английский флаг был установлен на стратегически важном субтропическом острове в Северной Атлантике. Бермуды располагались в 1000 милях к северу от Кубы и 650 милях к востоку от Каролины. В 1612 году острова были официально включены в хартию Вирджинской компании. Здесь останавливались английские военные и империалистические корабли на пути к конечным точкам назначения. Как писал современник, Бермуды оказались трамплином для колониальных устремлений Англии, «поскольку в настоящее время они стали источником новой жизни и даже семинарией для Вирджинии. Заселение их нашими соотечественниками укрепит силу, процветание и славу этого царства, что пойдет на благо коренным жителям Вирджинии и нашим соотечественникам, как и должно». К 1625 году, когда пуритане заселили Массачусетс, колониальное население Бермуд значительно превосходило население Вирджинии. Здесь выращивали не только сахарный тростник и кофе, но и трубочный табак, что способствовало развитию английской экономики в обеих колониях. К 1930 году колонисты Бермуд поселились также на Багамах и на Барбадосе, где начали активно производить сахар.

Население острова быстро росло и к 1700 году достигло 70 000 человек, включая 45 000 рабов.

Интересно, что, хотя в 1647 году Барбадос пережил первую в Америке эпидемию желтой лихорадки (распространяемой комарами Aedes), малярийных комаров Anopheles здесь не было. Несмотря на эпидемии желтой лихорадки и других болезней, отсутствие малярии быстро заслужило Барбадосу репутацию благоприятной и здоровой колонии. Сюда даже отправляли на излечение тех, кто страдал малярией. Я так и представляю рекламные объявления для поселенцев, призывающие их провести пляжный отпуск на Барбадосе: «Барбадос – веселье, ром и все, что угодно – кроме малярии!» или «Барбадос: лучшее место для отдыха! У нас нет малярии!». Благотворная, здоровая атмосфера острова и очевидные экономические возможности манили сюда иммигрантов. До 1680 года сюда прибыло поселенцев больше, чем в любую другую колонию английского Нового Света. Наконец-то Англии удалось войти на прибыльный карибский рынок сахара и табака.

После девятимесячного отдыха на Бермудах Ролф и 140 его верных спутников (и одна стойкая и преданная собака) в мае 1610 года прибыли в Джеймстаун. Колонию они обнаружили в руинах. Шестьдесят изголодавшихся и измученных малярией поселенцев молили отправить их обратно в Англию. У них не было припасов, а новые поселенцы – это новые рты. В колонии и без того царил голод. Колонистам ничего не оставалось, как смириться с условиями индейцев. Первые несколько лет индейцы позволяли колонии существовать на непригодной земле, потому что получали от них полезные товары – ружья, топоры, зеркала и стеклянные бусы. Пока чужеземцам было что предложить, Поухатан разрешал им жить, поставляя им пищу. Но их стало очень мало, они были больны, угрозы более не представляли, и их можно было истребить без особого труда. Численное превосходство и пища были самым опасным оружием в арсенале Поухатана.

После отъезда Джона Смита в октябре 1609 года англичане рассорились с Поухатаном. Вождь был по горло сыт их воровством и высокомерием. Колонисты утратили свою ценность – им больше нечего было предложить. Вся их полезность исчезла вместе с Джоном Смитом. И закаленным ветеранам джеймстаунского кошмара, и измученным спутникам Ролфа пришло время бросить корабль. Джеймстаун тонул в собственной зловонной малярийной выгребной яме. В июне 1610 года на двух самодельных кораблях Ролфа и двух сохранившихся в Джеймстауне судах поселенцы собирались направиться на Ньюфаундленд и обратиться к местным рыбакам с мольбой доставить их домой. Как и Роанок, колония Джеймстаун была обречена.