– Ты пялишься, – наконец произнесла она.

– Мне перестать?

Ив прогнала бабочек из своего живота и схватила связку ретрансляторов – длинные хирургические стальные иглы, которые вставлялись прямо в позвоночник, – чтобы подключить его руку к нейронной сети. При нормальных обстоятельствах эту процедуру следовало проводить с анестетиком, в стерильных условиях, но девушка решила, что раз репликанты по сути не были людьми, то скорее всего они не были восприимчивы к обычным инфекциям. Дело в том, что она даже не знала, распознает ли протез искусственную нервную систему.

– Так, а вот сейчас будет по-настоящему больно, – предупредила Ив.

– Будь понежнее со м…

Иезекииль поморщился, когда она воткнула иглы ему в кожу, подключая протез к позвоночнику. Крови почти не было – раны тут же затягивались. Ив увидела, как под его кожей напряглись мышцы, на шее вздулись вены. Подключив блок питания, она подождала, пока установится соединение и старый протез загрузится. Наконец, на пыльном светодиодном экране загорелись крошечные зеленые огоньки.

– Хорошо. – Ив потерла руки и отошла. – Испытай ее.

Иезекииль, нахмурившись, посмотрел на руку. Ржавые пальцы медленно сжались в массивный кулак. Он напряг бицепс и под свист гидравлики согнул руку в локте. Повертел запястьем. Потом криво улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка.

– Для первого раза у тебя неплохо получилось.

– Это старая фабричная модель, – ответила Ив. – Но она очень мощная. Попробуй сломать что-нибудь.

Иезекииль спрыгнул с верстака и вытащил из кучи запчастей стальной кронштейн. Приводы и поршни зашипели, и он раздавил металл в кулаке.

– Впечатляет, – кивнул репликант.

– Ладно, теперь тест на тонкие моторные движения. Попробуй сделать что-нибудь нежно.

– …Что, например?

– Не знаю. – Ив оглянулась по сторонам. – Дай волю воображению.

Иезекииль подошел к Ив. Встал так близко, что она почувствовала запах его пота. Металла. Машинной смазки. Нарочито медленно он опустил руку и взял ее ладонь в свою. Провел большим пальцем по ее костяшкам.

– Ну как? – спросил репликант.

Она посмотрела ему в глаза. Ее сердце учащенно забилось. Во рту пересохло. Разбираясь с ворохом мыслей, с чувствами, которые пробудило в ней его прикосновение, Ив вдруг осознала, что, в отличие от вчерашней ночи, ей не хотелось упасть в его объятия, чтобы забыться.

Ей хотелось упасть в его объятия, чтобы помнить.

Кто сейчас говорил в ней – Ана или Ив?

Они один и тот же человек.

Они – это ты.

– Думаю, тебе надо больше тренироваться, – вдруг услышала Ив свой голос.

Она затаила дыхание, когда он поднял здоровую руку и коснулся ее лица. Нежно провел кончиками пальцев по ее щеке. Ее ресницы затрепетали, каждый нерв реагировал, словно оголенный провод.

– Это жульничество, – прошептала она.

– Может, тогда мне лучше прекратить, пока не поздно?

– Нет, – выдохнула она. Их губы находились в миллиметрах друг от друга. – Не останавливайся.

– …Уверена?

Вместо ответа Ив обвила рукой его шею и притянула к себе. Медленно поцеловала его долгим и нежным поцелуем. Закрыв глаза, она вздохнула, ее руки задвигались словно сами по себе, блуждая по его гладким плечам и груди. Она ощутила старое, знакомое желание, голод и невесомость всего этого. Ей стало тяжело дышать. Внутри нее разгоралось пламя, пальцы царапали его кожу. Иезекииль поднял ее и усадил на верстак. Ив крепко обняла его, обхватила ногами за талию. В тот момент для нее существовал только он. Только его тепло. Его вкус. Она ощущала его под своими руками. Такого настоящего. Такого совершенно, удивительно настоящего.

Его губы оставляли горящий след на ее щеке и шее, Ив едва могла дышать. Она стащила майку через голову и прижалась к нему. Иезекииль смахнул все с верстака своей новой рукой. Ив запустила пальцы в его волосы, притягивая к себе. Ее словно охватил огонь, и она знала только один способ потушить его – утонуть в этих озерах цвета когда-то голубого неба.

Лемон была права. Пора перестать позволять прошлому определять, кто она. Пришло время принять себя и решить, кем она стала.

– Ив, – шептал Иезекииль, горячим дыханием опаляя ее кожу. – Ив.

– Нет, – прошептала она в ответ.

Их дыхание смешалось. Руки и тела сплелись в одно целое. Девушка закрыла глаза и отпустила себя. Примиряясь с той, кем она была вчера, и решив, кем она хочет быть завтра.

– Называй меня Ана…

_______

Потом они лежали на полу, глядя на мигающую лампу накаливания над ними. Его рука обнимала ее за плечи, а голова Ив покоилась на его обнаженной груди. И хотя он совсем не был человеком, она все равно слышала биение его сердца. Чувствовала пот. Каждая его частичка была настоящей, и каждая принадлежала ей.

– Я скучал по тебе, Ана, – сказал Иезекииль.

– Думаю, я тоже по тебе скучала. – Девушка нахмурилась и покачала головой. – Мне кажется, где-то подсознательно я понимала, что мне чего-то недостает. Даже когда не помнила тебя.

– Но теперь ты все помнишь?

– Последний день по-прежнему нечетко. Те последние часы… – Она потерла глаз и вздохнула. – Часть меня очень хочет вспомнить. А другая часть хочет никогда не вспоминать.

– Ты помнишь, как я пришел в твою комнату? Нашу ночь?

– Помню. – Девушка улыбнулась.

– Теперь ты другая.

Ана подняла голову, нахмурилась.

Нечистая.

Девиант.

Дефектная.

– Какая другая?

– Больше кусаешься. – Он широко ухмыльнулся. – И ты стала красивее.

Она усмехнулась и шутливо хлопнула его по руке.

– Мой очаровательный обманщик.

Иезекииль приподнял ее и, перекатив на спину, посмотрел на нее сверху вниз.

– Я серьезно, – сказал он. – За прошедшие годы ты действительно изменилась, но в лучшую сторону.

Ана посмотрела на свою пустую ладонь. Медленно сжала пальцы.

– Даже если теперь я фрик?

Иезекииль нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

Девушка вздохнула.

– Я девиант, Зик. Разве ты не понимаешь, что это значит? Забыл про Братство? Или думаешь, охотник за головами ищет меня только потому, что ему не нравится, как я одеваюсь? Рядом со мной ты никогда не будешь в безопасности.

Идеальная бровь искривилась в идеальную дугу.

– Помнишь, что я сказал тебе той ночью? В твоей комнате? – спросил Иезекииль.