– Я смирился со своей участью, считая ее наказанием за тот идиотский план, потому что уговорил тебя последовать за Дугласом. Я частично виноват в тех трагических событиях. Не думай, что меня не преследуют горькие сожаления!

– Да. Но твоя жизнь не была погублена, верно? Твоя репутация не очернена. Мало того, общество посчитало тебя жертвой, и происшедшее с тобой тоже вменили мне в вину. Разве я посмею забыть «Лондон таймс», грязные заголовки и скандальные расследования моих мотивов, которые имели место в то время, как я пытался принять кончину брата?! Я один стоял под градом оскорблений, я один подвергся остракизму.

И словно готовясь принять следующий удар, Ланден распрямил плечи и бесстрастно уставился на Мэтью.

– В то время как бушевали сплетни, родители увезли меня в деревню, оправиться от раны, – произнес тот. – Когда я вернулся в город, твой дом был уже заперт, а дворецкий отказывался принимать адресованные тебе письма.

Мэтью повел плечами и нанес страшный удар в живот Ландена.

– А у меня начался траур, – тихо сказал Ланден, прислонившись спиной к кроватному столбику. В его глазах застыла обреченность. – И никогда не закончился.

Мэтью отвел руку, готовясь избить Ландена, несмотря на его отказ защищаться.

– Борись с ним, Ланден! Бей! Заставь его прекратить! Пожалуйста! – истерически вскрикнула Амелия. Рука Мэтью замерла на полдороге.

– Теперь я вижу, кому ты предана! Возможно, мне не стоит так уж сильно раскаиваться в том, что я продал тебя Коллинзу! – прошипел он и, послав ей остерегающий взгляд, снова размахнулся.

– Я люблю его! – почти завопила она, и в комнате стало неестественно тихо. Через пару мгновений тишину нарушил бой стоящих в коридоре часов. Амелия изнемогала от ярости. Грудь девушки часто вздымалась.

Мужчины повернулись к ней. Она заставила себя говорить, хотя ее одолевали эмоции, и в этот момент она чувствовала себя абсолютно беззащитной.

– Оставь Ландена в покое, Мэтью. Я люблю его. Что бы ты ни говорил и ни делал, все бесполезно. Я не изменю своим чувствам.

Лицо Ландена смягчилось. Обычная мрачность сменилась умиротворенным спокойствием. Амелия не сводила с него взгляда. Сердце ее забилось ровно. Она старалась не смотреть на брата, хотя краем глаза видела его профиль, затуманенный выступившими на глазах слезами. Сейчас самое главное – взгляд Ландена. Может, он увидит глубину ее чувства, с каждым вздохом становившегося все сильнее?

– Вон из моего дома! – мстительно объявил Мэтью, прежде чем нанести последний удар.

Ланден рухнул на пол.

Избит. Он заслужил наказание.

Ланден стиснул зубы. К ноющей челюсти кто-то прижал мокрую ткань, прогоняя туманившие голову тени. Он с трудом открыл глаза и поднял руку, пытаясь отделаться от ненужной заботы. Пальцы легли на гладкую мягкую кожу. Он поспешно отдернул руку. Над ним склонилась Амелия. Лицо ее было озабочено, лоб нахмурен, губы решительно сжаты.

– Не двигайся, пока я не остановлю кровь.

Ее тон был бескомпромиссен, что говорило о тревоге. Ланден поморщился. Это он во всем виноват! Приняв его гримасу за доказательство боли, она тихо застонала и переложила прохладную ткань к его правой скуле. Он бы улыбнулся, если бы нижняя губа не распухла так сильно.

Отблески пламени из камина очертили ее профиль, и сейчас она казалась ангелом мщения, вознамерившимся исцелить его душу. Нимбом служили черные локоны.

Отдавшись ее заботе, он закрыл глаза и стал наслаждаться роскошью нежных прикосновений. Слишком скоро он останется безутешным… но сейчас он гнал эти мысли в темные, одинокие углы души, где им было самое место.

Все еще не придя в себя окончательно, Ланден позволил воспоминаниям завладеть его душой. Он был чересчур слаб, чтобы, как обычно, прогнать их. Он был ребенком и бежал по лугу за братом. Но как бы ни старался, короткие ножки не могли нести его быстрее. Он догнал Дугласа, только когда тот улегся под высоким дубом. Брат демонстративно вытащил из кармана яблоко и надкусил его, словно желая показать, что Ланден слишком слаб и медлителен. Когда Ланден подошел ближе, Дуглас выбросил недоеденное яблоко, подтянулся на низко нависшей ветви дуба и ловко полез наверх. В отличие от малыша Ландена, Дуглас был сильным и длинноногим. Ланден остался у основания дуба, глядя наверх. Потом подпрыгнул, стараясь достать до нижней ветки. Не получилось. Он не достал всего несколько жалких дюймов. До него донесся смех брата. Он заметил, как трясутся листья, когда Дуглас поднимался все выше. Во взгляде малыша переплелись желание и восхищение, хотя он был вне себя от горя, потому что его оставили внизу.

Ланден открыл глаза. Его сердце сжало смутное беспокойство. Именно искаженное представление о брате, которого все эти годы он видел в неверном свете, побудило Ландена во всем следовать примеру Дугласа, хотя тот, возможно, подогревал в нем это стремление состязаться, потому что завидовал беспечной бесцельности его жизни. Отсутствию строгих требований, предъявляемых будущему герцогу.

Воспоминания оставили болезненный след. Ланден попытался отвлечься и сосредоточился на Амелии. Та ненадолго отошла от него, а затем снова подошла. Она держала в руке бокал бренди, который поставила на пол у локтя Ландена. Амелия встала на колени, чтобы осмотреть ушибы, и прижала два пальца к самому большому синяку.

Ланден не ощутил боли. Вместо этого он взглядом обшаривал ее бюст в нескольких дюймах от его голой груди, прикрытый все тем же шелковым пеньюаром. Восхитительный аромат жасмина наполнил ноздри и успокоил боль, воспламенив желание. Несмотря на непристойность ситуации и события последнего часа, он изнемогал от вожделения. Его душа безнадежно погибла.

– Это лучшее, что я могу сделать. – Явно довольная своими усилиями, она тихо вздохнула и отстранилась: – Ты не хочешь встать?

Он не мог высказать все, чего желал на самом деле.

– Спасибо.

Ланден вскочил слишком быстро, так что пришлось схватиться за кроватный столбик, чтобы не упасть.

– Я заслужил трепку, но все равно ценю твое внимание.

Он правильно сделал, не дав ноткам сожаления прорваться в голос. Мэтью назвал его предателем, и оскорбление больно ранило, хоть и казалось заслуженным.

Амелия наклонилась, подняла с пола бокал и прижала к его груди. Ее прохладные и тонкие пальцы словно проникли сквозь его кожу, достав до самого сердца. Это ощущение напомнило Ландену, как легко она может нарушить его равновесие.

Он позволил Амелии отвлечь его от основной своей цели и, вместо того, чтобы решить проблемы, только их осложнил. И все же Ланден понимал, что ее поцелуй стоил его возвращения в Лондон. Ее любовь дала ему возможность не погибнуть под лавиной ненависти к себе. Тем не менее он не мог позволить себе такой роскоши, как ее привязанность.

– Я сказала правду, – улыбнулась Амелия. Глаза ее излучали такое же тепло, как полуденное солнце. – Эти слова дались мне нелегко.