В кабине виднелся неподвижный силуэт водителя.

Ну да, наверное, он доставил Настю и все необходимоеоборудование по адресу заказчика, а теперь дремлет, дожидаясь окончанияпраздника, чтобы отвезти все обратно и по дороге закинуть Настю домой…

Надежда уже хотела пройти мимо, но что-то задержало ее.

Ей не понравилась поза водителя, не понравилась егонеподвижность. Что-то в этом было неестественное.

Она остановилась, подошла к кабине и осторожно постучалапальцами в стекло.

Водитель не отозвался, не шелохнулся.

Понимая, что делает что-то неправильное, опасное, Надеждапотянула на себя ручку.

Дверца кабины распахнулась.

Водитель сидел за рулем, безвольно откинувшись на спинкусиденья.

– Гражданин! Товарищ! Мужчина! – окликала егоНадежда всеми всплывавшими в памяти словами. Но водитель не отреагировал ни напервое, ни на второе, ни на третье обращение.

Тогда Надежда осторожно похлопала его по плечу.

Легкого толчка оказалось достаточно: водитель потерялравновесие и тяжело завалился боком на сиденье. Надежда испуганно вскрикнула.

– Тихо! – раздался у нее за спиной негромкийхрипловатый голос.

Этот голос прозвучал настолько неожиданно, что Надежда едване грохнулась в обморок. Удержало ее только то, что под ногами была грязнаязимняя слякоть.

Трясясь от страха, Надежда Николаевна обернулась.

У нее за спиной стоял здоровенный парень с наголо выбритойголовой, непосредственно переходящей в широченные покатые плечи. Огромные, каку гориллы, руки едва не доставали до земли.

Любой, встретив такого мордоворота поздно вечером набезлюдной, плохо освещенной улице, пришел бы в ужас. Но Надежда Николаевна бурнообрадовалась. Вряд ли она так обрадовалась бы, увидев сейчас собственного мужа.Потому что в данной ситуации от Стаса явно было гораздо больше пользы, чем отразумного и законопослушного Сан Саныча.

– Приехал все-таки! – радостно воскликнулаНадежда.

– Я же сказал – тихо! – прошипел Стас, отодвигаяее в сторону и заглядывая в кабину. – Что тут у вас?

– Да вот, – пробормотала Надежда, разом вспомниввсе неприятности, – что-то с ним не то…

– Само собой – не то! – фыркнул Стас. – Нож унего в затылке! Надеюсь, это не ваша работа?

– Стас, да как ты мог такое подумать?

– А тогда какого черта вы сюда залезли? Шли себе поулице, видите – стоит автобус, так и шли бы дальше…

– Да хотела спросить у него про Настю…

– Ладно, закроем кабину и сделаем вид, что ничего незнаем, – Стас захлопнул дверцу и протер ручку носовым платком, – а тоокажемся под раздачей… а на мне и так много всего висит – вот, за тетюсобственную в подозреваемых хожу… – Он огляделся по сторонам и спросил: –А чего вы меня вызвали-то? Я, между прочим, с работы сорвался, так что если этоложная тревога…

– Ничего не ложная! – Надежда повысилаголос. – Ты же сам видел нож в шее у этого водителя! Уж нож-то самыйнастоящий! С этим, надеюсь, ты не будешь спорить?

И она вкратце рассказала, как нашла шоколадный бутик, НастюРубинину и как договорилась встретиться с ней.

– А ее вызвали в этот дом, якобы на детскийпраздник, – закончила Надежда. – Но, судя по темным окнам, никакогопраздника здесь нет, а убийца вышел на тропу войны. Шофера он сразу убил, чтобыне путался под ногами, и сейчас, может быть, расправляется с Настей, пока мытут с тобой разговоры разговариваем…

– Так чего же вы тянете время? – Стас припустил кподъезду. – Какая, вы говорите, квартира?

– Девятая! – крикнула Надежда ему в спину, стараясьне отставать.

Подъезд не был закрыт ни на домофон, ни на самый примитивныйкодовый замок. Само по себе это должно было настораживать. Вбежав внутрь,Надежда и Стас увидели следы разрушений, явственно свидетельствующие о том, чтодом находится в процессе расселения – большая часть квартир уже освобождена отжильцов, кое-где уже начат ремонт, и только несколько особенно стойкихстарожилов держатся за свое жилище, то ли дожидаясь, когда цены на недвижимостьеще больше поднимутся, то ли просто в силу врожденного упрямства не соглашаясьни на какие предложения.

Как во многих старых домах, квартиры шли не по порядку. Напервом этаже были вторая и почему-то двенадцатая, на втором – четвертая иседьмая. На третьем оказались одиннадцатая и тринадцатая, и Стас застыл врастерянности, но Надежда показала ему на уходящий в сторону узкий коридорчик.

Этот коридорчик упирался в металлическую лестницу. Стасполез по ней и вскоре замахал Надежде: лесенка упиралась в дверь нужной имдевятой квартиры.

– Тсс, – прошипел Стас, прижавшись ухом кдвери, – они там о чем-то разговаривают!

– Это хорошо, – проговорила Надежда, –значит, Настя пока еще жива…

Голос ее предательски дрожал: на самом деле Надежда была неочень уверена в благополучном исходе спасательной операции.

– Так чего же мы ждем? – Стас отошел от двери,пригнулся, выставил вперед правое плечо и бросился на дверь, как таран накрепостные ворота.

Надежда ахнула от испуга, смешанного с восхищением. Силавсегда вызывала у нее невольное уважение.

Под мощным ударом дверь квартиры не устояла. С громкимтреском она распахнулась. Стас по инерции пробежал еще несколько шагов позапущенной прихожей и налетел на противоположную стену. На этой стене виселобольшое старинное зеркало, которое от удара сорвалось с гвоздя и рухнуло напол, со звоном разлетевшись на сотни кусков.

«Плохая примета!» – подумала Надежда.

Впрочем, думать о приметах было некогда. Где-то совсемрядом, может быть, в соседней комнате в эту минуту убивают Настю Рубинину, итолько от нее и Стаса зависит жизнь девушки!

Из дальнего конца квартиры доносились два голоса: мужчина иженщина о чем-то спорили или ссорились… значит, Настя еще жива! Она еще боретсяза свою жизнь! Если бы у нее на голове был мешок, она не могла бы издать низвука…

Надежда бросилась на голоса, Стас, тяжело топая, мчалсяследом.

– Куда вы? – пропыхтел он, нагоняя НадеждуНиколаевну. – Пропустите меня вперед, он очень опасен!

Стас оттолкнул Надежду, рванул дверь – они влетели впросторную кухню.

Там никого не было. Два голоса, мужской и женский,продолжали бурно ссориться.

Надежда Николаевна схватилась за сердце.

Она узнала эту ссору. Узнала эти интонации, да и сам текстбыл ей прекрасно знаком.

И тут же, подтверждая ее догадку, голос диктора произнес: