Он догнал меня и пошел рядом. Я взглянула на него с раздражением сквозь мокрые пряди, дернула головой, пытаясь их убрать. Со скрипом удалось разомкнуть челюсти. Губы слиплись и горло пересохло от долгого молчания.

— Мне не нужна компания, дух, — бросила я хрипло. — Иди куда шел.

— Постой.

Он схватил меня за руку. Хотел заставить остановиться. С недовольным рыком я резко вырвалась и пошла прочь.

— Куда ты идёшь? Зачем вернулась в Явь? — не унимался дух. Я не отвечала, и он принялся говорить сам с собой. — Раз ты переродилась в навью, значит, не смогла простить обиды. Навья — мстительная нечисть, которой становятся девушки, умершие не своей смертью. Значит, ты идёшь в поселение. Собираешься убить того, кто повинен в твоей смерти?

Дух преградил мне дорогу. Хмуро воззрился на меня жёлтым глазом. От него исходила угроза.

— Я не позволю тебе, Огниша.

— Прочь с дороги, дух, — низко зарычал я. — Нет Огниши. Нет той, кого ты знал. Я ее ненависть, я ее предсмертное желание! Я месть и я погибель! Уйди с дороги и не мешай исполнять то, для чего я создана.

Он не двинулся. Глядел сурово и решительно желтым глазом. В нем не было злобы. А что было, я понять не могла.

— Не позволю, — тихо проговорил он. — Убьешь человека — назад дороги не будет. Вспомни, Огниша, ты бы не причинила никому вреда!

— Какое тебе дело до людей? Почему защищаешь их? Ты ведь тоже нечисть!

— Не людей я защищаю, а твою душу. Сам кого угодно сгублю, но тебе не позволю.

Внутри кипела злоба от его речей. Не хотелось мне ни с кем болтать. Хотелось увидеть страх в глазах людей, напитаться им. Пока ночь ещё стоит. Пока сила при мне. Я сгребла одежды нечисти в кулаки, придвинулась и прошипела ему в лицо:

— Какой же ты надоедливый, дух! Убирайся с дороги!

И с силой отпихнула, понадеявшись, что он споткнется на корнях и рухнет в грязь. Однако нечисть была куда сильнее и проворнее любого человека. Он лишь пошатнулся — скорее от неожиданности. А потом перехватил мои руки, сжал крепко, что не вырвешься. Сила расползлась от него в стороны, заполнила собой все вокруг. Он давил на меня своей волей, пытался подчинить. И я стала давить в ответ. Рычала и скалилась, не отводя взгляда.

Его спокойное лицо раздражало, а то, что моя воля начала потихоньку уступать, приводило в ярость. Пришлось отступить на полшага. Босые ноги скользили по прелым листьям. Я не могла понять причину его поведения, но понимала, что беловолосый дух гораздо сильнее меня.

Среди вороха бессвязных блеклых воспоминаний вдруг всплыло одно. Я разжала кулаки и опустила голову.

— И ты туда же! Почему все вечно пытаются управлять мной? Даже ты, Лихо…

Давление моментально прекратилось. Дух выпустил мои руки, а на его лице застыла вина.

— Я не хотел… Прости, Огниша.

Я снова подняла на него взгляд, усмехнулась и резко отскочила назад.

— Ха! Повелся?!

Потом с силой оттолкнулась от земли и вспрыгнула на ветку над головой. На первый раз не слишком ловко, но я знала, что могу и лучше. Всё-таки как же приятно скинуть ограничения смертного тела!

— Здесь ты меня не достанешь, надоедливый дух!

Я оттолкнулась и перепрыгнула на другую ветку, ощущая небывалую лёгкость. Теперь тело мое не весило ничего, оно было лишь воспоминанием, сгустком энергии. Вокруг клубилась ночная тьма, я тянула из неё силы, и казалось, что весь мир принадлежит мне.

Дух вдруг с такой же лёгкостью опустился на ветку рядом. Потянулся рукой, но я ловко увернулась и прыгнула к другой ветке, выше. Зацепилась за нее руками, подтянулась. Потом прыгнула снова, дальше и дальше. Движения давались все свободнее. В них появилась грация. Я могла извернуться как угодно и не боясь причинить вред телу. Оно больше не было обузой, но было средством. Теперь оно подчинялось мне, а не я ему.

На краткий миг я забыла обо всем, упиваясь этим небывалым ощущением свободы. Восторгом. Я рассмеялась, перепрыгивая с ветки на ветку. Но дух все время был где-то рядом и не давал сполна насладиться новой силой. Сдаваться я не собиралась.

— Да постой же ты, навья! — крикнул дух, когда мне в очередной раз удалось ускользнуть.

— О-о, уже не Огниша? — усмехнулась я.

— Я не причиню тебе вреда, просто выслушай!

Я обернулась на голос, заметила его за спиной. Но ещё до того, как он опустился на мою ветку, прыгнула по высокой дуге, играючи перевернувшись в воздухе.

— Нет, нет, слушать я согласна лишь крики боли и мольбы о пощаде!

Легонько коснулась ногами края раскидистой хвойной лапы и тут же устремилась к следующей. Она даже не прогнулась подо мной — шелохнулась, словно я всего лишь ветер.

Беловолосый дух все не отставал.

— Твои мысли, твой гнев — это то, что тебе оставили, забрав все остальное. Это не свобода, Огниша. Это не твой выбор.

— Выбор? — Я замерла на миг и обернулась. Нахмурилась. Все это начало надоедать. — Там, на мосту, я сама выбрала не прощать обиды.

Дух тоже остановился напротив, на порядочном расстоянии.

— Не верю. Ты ко всем была добра. Даже к Лихо.

— Ненависть всегда сидела внутри. Просто я хорошо ее скрывала.

— Я знаю, каково тебе сейчас. Со мной было то же. Скоро гнев утихнет, и ты поймёшь, что тебе навязали его. Тебя обратили навьей не по твоей воле, а потому, что того захотел владыка реки.

Я прищурилась, глядя на него сквозь иголки и листья. Жёлтый глаз горел в темноте, и было в этом глазу что-то опасное и противоестественное для нечисти, от чего мое нутро требовало держаться подальше.

— Так вот, что ты делаешь! — зло прошипела я. — Пытаешься задержать меня? Ждёшь рассвета, когда моя власть в Яви иссякнет, лишь бы помешать?! Ты слишком долго соседствовал с людьми и стал похож на них!

Развернувшись, я оттолкнулась и прыгнула, однако дух вдруг в мгновение ока оказался рядом, перехватил меня в прыжке. Мы полетели вниз сквозь ветки и листья, кувыркаясь в воздухе. Почти бесшумно свалились на мох и корни. Дух схватил мои руки и прижал к земле. Сила снова разошлась от него во все стороны, она давила и внушала трепет. Я не могла шевельнуться и не могла отвести взгляд.

— Прости, Огниша, — промолвил дух.

Его волосы касались моего лица, запах сырой земли и хвои пробудил непрошенные воспоминания. Кем он был для меня прежде?

Как будто издалека я услышала свой же