Она сидела совершенно бледная, внутренне сжавшаяся в комочек. Глаза у неё были, как у бездомного котёнка, который немного посидел на руках у нашедшего его человека, а сейчас вдруг понял, что его снова выкинут на холодную и недобрую мостовую!

Саша не была такой потерянной на кладбище, когда закапывали её подругу-жертву.

Я понял, что мне её жалко… Жалко этого монстра, для которого заказать приятельницу детства – просто эпизод обыденности. Жалко существо, которое живет совсем в ином человеческом измерении, в котором понятия добра и зла если и существует, то совсем в других координатах и воплощениях. Всё так! Но сейчас я был для неё, может быть, последней зацепкой в нормальном мире, из которого она не хотела бесповоротно уходить.

Конечно, я ей ничего не должен. Никому не собирался ничего объяснять. Никому, кроме самого себя.

Да, она чудовище. Живет по чудовищным правилам.

А мы что? Ангелы во плоти? Ты с ней столкнулся после разговора с кем? Что ж ты, дорогой, тогда тому бандиту не сказал всё, что о нем думаешь? Или, на крайний случай, не ушел так же гордо отвергнув любые предложения криминального авторитета? Крови ведь на нем, надо думать, не в пример этой девочке? Нет, я спокойно пошел на компромисс со своими убеждениями и мировоззрением!

Сейчас решил поиграть в чистюлю с непоколебимыми моральными принципами? Только потому что там твой драгоценной жизни и жалкому благополучию грозили серьезные неприятности, а в случае компромисса – можно было здорово поправить, ко все прочему, материальное положение? Здесь девочка была совершенно беззащитна перед тобой, и ты мог встать в позу моралиста-обличителя?

В конце концов, хватит себе врать. Она мне нравится. Как это ни странно звучит, все эти кровавые истории добавили к её привлекательности парадоксальную остроту, как нежному блюду не мешает острый перец для обострения вкусовых ощущений.

Мне не хотелось оставлять её. Особенно после того, как она раскрылась, если не полностью, то значительно! И потом Санька мне просто не простит, если я брошу на жизненном сквозняке такого потерянного «котенка»!

– Что сидишь? – бросил я резко. – Допивай свой кофе.

– И?… – выдавила она из себя едва слышно. Я не думал, что она, такая уверенная в себе, может быть на столько беззащитной.

– И … – протянул я, передразнивая. Но недолго, – поехали отсюда!

Она не стала спрашивать, куда мы поедем. Послушно сделала глоток уже остывшего напитка и вскочила, всем видом показывая, что готова подчиниться всем моим распоряжениям. Мне не жалко было недопитого кофе. Просто сейчас надо было показать, что командовать парадом отныне буду я! А ты, голубушка, будешь молчать и слушать! И слушаться! Во всяком случае, в ближайшем будущем. А дальше посмотрим.

Мы вышли из кафе. Я подошел к машине, сунул ключ в замок двери, но он не захотел поворачиваться. Вот этого только не хватало! Заклинило! Ладно, черт с ним! Обошел машину и попытался открыть пассажирскую дверь! Но и она не открывалась! Ну что за черт возьми! Всё одно к одному.

Тут я увидел, что Саша показывает украдкой пальцем вправо. Я не понял.

– В чем дело? – спросил я с раздражением. Нашла время, когда кокетничать!

– Это не твоя машина… – очень тихо сказала она, словно боялась, что её кто-то еще, кроме меня услышит!

Я оглянулся и внимательно посмотрел. Действительно: «девятка» белая, как и у меня. Но салон с чехлами, а я их никогда не надевал. На зеркале чертенок болтается. На торпеде – новомодный мини иконостас из маленьких иконок. Это точно не моё – не поддался на увлечения всеобщего истового обращения в веру православную! Этого только не хватало – угнали что ли тачку?

Тогда я повернул голову в ту сторону, куда показывала Саша! Зря генерил! Никто у меня ничего не угонял. Стоит моя красавица целая и невредимая! Именно моя (на всякий случай и на номер взглянул)! Наверное, пока мы сидели в кафе, кто-то припарковался на свободное место. И этот кто-то ездил на близняшке моей «ласточки»!

Это происшествие можно было бы обратить в шутку и немного разрядить обстановку. Но я не хотел. Не то у меня было состояние.

– Спасибо! – буркнул я и, открыв без происшествий свой машину, скомандовал. – Садись!

Саша даже не пыталась улыбнуться. Уселась на сиденье и стала смотреть в лобовое стекло.

Так мы всю дорогу и молчали. Я даже музыку не стал включать. Только мотор удивленно всхлипывал, не понимая, почему так поменялась манера вождения хозяина: от плавно-спокойного – к резко-нервному. Ему подвизгивали не менее удивленные тормоза.

Говорить было о чем. Спросить я хотел о многом. Но не знал, как.

…Допрос устраивать я не собирался. С какой стати? Не милиция.

…Вести общесветскую болтовню – не по настроению.

…Саша тоже не торопилась начать беседу.

Серая дорога. Серая погода. Серое настроение.

Не таким я представлял нашу встречу после паузы…

Так, молча, мы подъехали к моему дому.

Молча вошли в квартиру.

Не произнося ни звука, разделись.

Я повернулся к ней, чтобы спросить, что она будет: кофе или чай? Но она прижала пальчик к моим губам.

Потом вдруг обняла меня и крепко поцеловала!

И в этот момент случилось то, чего я совершенно не ожидал после всего того, что произошло сегодня утром и после того, что услышал!

Я боялась услышать его ответ.

Я не хотела ничего слышать от него. Потому что его слово может разрушить хрупкую надежду, что всё у нас наладится.

Он молчал, когда мы ехали в машине.

Молчала и я.

Интересно, о чем он сейчас молчит?

А о чем молчу я? О том, что у меня взрыв мозга? О том, что я сейчас вдруг перестала контролировать то, что делаю? Да и то, и другое меня пугает. Но это не мой обычный страх, к которому я уже привыкла. И который стал частью меня самой, в том числе и в личной жизни. Это совсем иное ощущение. Сладостно-щемящие. От него не хочется прятаться в дальнюю комнатку своего сознания, накрывшись одеялом. Нет, это словно опасение за удивительный хрустальный бокал с солнечным напитком, в котором играют лучики утреннего солнца! И ты боишься его уронить и потерять это чудо.

Это совершенно новое ощущение. Не могу понять откуда оно появилось? Не могу сказать, что это меня необыкновенно радует. Да приятно, не спорю. Но размягчает. А мне мягкой быть нельзя. Смертельно опасно. Это вредное для меня состояние.

Не надо про любовь. У меня что, «любовей» не было? Были! Или мужиков не хватает? Хватает. Не просто мужиков, а орлов!

Ну, может, не в множественном числе… Но один-то точно был! Настоящий!

Началась та история, когда я уже нормально работала в «Буковинских цветах».