так что травя прессе эти прибаутки она рисковала не многим. Ну, а дальше пошло и поехало. Ни одно миланское дефиле не обходилось без эксцентричной синьоры Лав, которая с удовольствием позировала у входа в палаццо в очередном скрупулезно собранном шедевре стрит-арт. Модные дома стали присылать свои « самые сильные » новинки прямо на дом ит-герл с вежливой просьбой напялить, помелькать как следует и, желательно, разместить на своем блоге, который в последнее время тоже стал стремительно набирать обороты. За подобную услугу ходячий манекен получал в подарок не только присланные вещи, но и существенную денежную компенсацию. Светино « предприятие » спустя несколько лет усилий и серьезных финансовых вливаний начало приносить реальный доход. « Чтобы быть иконой стиля, вовсе не обязательно обладать безупречным вкусом » вещает знаменитость местного пошива, «Достаточно выбрать несколько очень броских аксессуаров и смешать совершенно не терпящие друг друга элементы в один « лук ». И чтобы неприменно среди хитов сезона затясалось какое-нибудь неизвестное начинающее дарование или какой-нибудь одежный ошметок от НМ или ТопШоп. Мой идеал – Анна Делло Руссо. Она не боиться надевать очень острые, пикантные модели, не боится выглядеть смешно или нелепо. Одни ее шляпки с вишнями чего стоят ! Их кстати можно приобрести в шляпном магазинчике на виа делла Спига, там вообще очень много всякой оригинальности. Но пока ее бюджет на один наряд немного превосходит мой ». Я не удерживаюсь от некорректного вопроса – сколько золотых монет готов выложить фэшн-маньяк на один « лук » ? « Анна Делло Руссо тратит в среднем 50 000 евро. Я, учитывая подаренные вещи, около 20 000» откровенничает Светлана. 50 000 евро на один единственный выход это, конечно, сильно. Интересно, на сколько времени хватит выйгранных Франсуа миллионов, если я решу последовать примеру модной уроженки Бари ? Посчитать что ли на калькуляторе ?

– А ты модой не интересуешься ?  – отрывает меня от размышлений стиляга-транжира. Раньше считала, что интересуюсь. Особенно, когда, живя в Лондоне, закупалась цветастыми шортами, соломенными шляпками и очками со стеклами в форме сердечек в ТопШопе.

– Немного, – выбираю скромную реплику я, решив не вдаваться в подробности.

– Нравится новый Сан Лоран ?

– Ты имеешь в виду после ухода Пилати и прихода Слимана ? Не знаю, мне кажется, раньше в коллекциях было больше женственности, воздушности, цвета, больше самого Ива Сан Лорана. А все инновации Слимана придали бренду какую-то мрачную рок направленность, чуждые лично мне гранж мотивы и некоторые формы, заимствованные у Бальмана времен Кристофа Декарнана. В последнем дефиле промелькнуло еще несколько пародий на известные находки Альбера Эльбаза.

– Соображаешь, – мои глубокие познания явно производят на Свету впечатление.

Ее похвала однако окрашена тонким негативным налетом. Должно быть мое содержательное замечание убивает на корню едва начавшую разрастаться в Светином мозгу богатую лекцию о современной моде. Мы прощаемся вежливо и сухо, не договорившись о дальнейшем общениии.

Поднявшись в номер, я бросаю вороватый взгляд на экран мобильника. Окошко в мир, ожив от моего прикосновения, выдает пустую безразличную картинку. Пружинка, которую мне долго удавалось держать в безопасном сложенном состоянии, резко распрямляется, полоснув острым концом где-то слева в районе сердца. Брюнетка неодобрительно качает головой. Блондинка рыдает, закопавшись пустой головой в подушки. Я одеваюсь, корректирую распаренную физиономию любезно доставленной отельным клерком косметикой и спускаюсь в ресторан на ужин.

Ни свежайшая буратта, ни последующее изысканное ризотто с крошечными осьминожками не доставляют мне густативного удовольствия. С таким же успехом я могла бы жевать лист капусты или бутерброд с докторской колбасой (а вот бы и в правду слопать этот примитивный советский фастфуд, с увесистым ломтем свежей белой булки, толстым слоем масла и розовым круглешом непонятно из чего сделанной колбасы !) Мое тело прозебает за столом и, склонив голову на бок, дегустирует отличное тосканское белое вино. А мысли тем временем, сцепившись в болезненный комок на кожаном пуфе в гостевой спальне Патрика, наблюдают за пульсирующей человеческой связкой, из которой, хорошо присмотевшись, можно вычленить гладкий загорелый торс Франсуа. После постного ужина я перебираюсь в бар, где местная богема, немного разбавленная иностранными гостями, коротает время за круглым бокалом кислотно оранжевого шпритца. По левую сторону от меня две платиновые блондинки с переделанными носами и губами (и оттого сделавшимися похожими на близняшек), выставив перед собой на столик каждая по Биркин (боевой трофей), достаточно громко, чтобы я могла стать свидетельницей диалога, обсуждают какого-то жадного Игоря, который оплатил им всего неделю проживания в люксе вместо двух. « Мне надоело это ! Я ему все выскажу ! » чуть-чуть вздернув брови (сильнее не позволяет плотный слой ботокса) тарахтит белобрысая номер 1. « Ага, жену небось на Сицилию отправить деньги всегда есть ! » поддакивает ей вторая, негодующе встряхивая брильянтовыми сережками. « Везде одно и то же » проползает печальная мысль. Я чувствую себя старой и очень уставшей. А весь этот пестрый круговорот жизни меркнет и теряет смысл.

« Простите, можно составить вам компанию ? » обращается ко мне по английски молодой мужчина весьма приятной наружности. У него заразительная улыбка, выставляющая на показ ровный ряд крупных белых зубов, и задорные огоньки в красивых карих глазах. « Составляйте » разрешаю я без особого энтузиазма, но и лютым холодом тоже не обдаю. Почему собственно и нет ? Франсуа щупает напрополую кого попало, как будто его руки притягиваются магнитом к каждой женской талии. А я буду строить из себя гордую неподступную монашку ? Или принципиальную пушкинскую Татьяну ? Вообще Таньке надо было переспать с Онегиным хотя бы из чистого любопытства, столько лет по мужику сохла. А потом уже плюнуть в лицо своим напыщенным «другому отдана», пусть бы вспоминал ее смелые ласки и еще больше мучался. Я наверно именно так и поступила бы. Что там лопочет симпотяга напротив ? Его «школьный» английский с элементами итальянского (которые, думается, призваны придать речи сексуальности) не так и просто разобрать. Впрочем, какая, по большому счету разница, что он там бормочет, этот аппетитный мальчик ? Нам же не философский акт вместе писать. А для другого более примитивного глубина мыслей собеседника не так уж и важна. Я копаюсь внутри себя в поисках совести. Обнаружив, задаю ей вопрос – как думаешь, подруга, принимать предложение, которое поступит минут через двадцать-тридцать, или фиг с ней с мелочной местью ? « Пошловато как-то все это » кряхтит в ответ она. « И молодой он слишком. Сколько, думаешь, 24 – 25 ? » « Какая разница, сколько ему лет » недовольно морщусь я, « Он же не вино, чтобы с возрастом лучше делаться. 18 есть и слава Богу ». «Ну, мать, поступай, как хочешь. Я тебе пилить не стану. Только сдается мне, тебе самой не слишком охота. А то