какие заменить более безобидными версиями, и которые можно было бы перезаписать по его усмотрению.

Другое затруднение заключалось в том, что ей также пришлось изменить код нового процессора старшего сержанта Уэста, чтобы более аккуратно обращаться с его уникальными протезами. Это означало остановиться на втором часу и потратить время на обновление файла, который она использовала. Но для киборга это означало, что в конце концов он сможет сам решать, когда активировать свои улучшения. На данный момент для всеобщей безопасности она оставила их выключенными.

Пораженная увиденным, она даже отменила военный контроль Пейтона над улучшениями мужчины. Хотя, оглядываясь назад, она могла только надеяться, что это было правильное действие, поскольку она не могла посоветоваться с военным, который помог превратить Кингстона 691 в оружие. Лично она надеялась, что старшему сержанту Уэсту больше никогда не придется активировать свои улучшения. Поскольку она не была экспертом по взрывным устройствам, об их полном удалении не могло быть и речи. Она отказалась от помощи Брэда с восстановлением именно для того, чтобы он не встревожил Неро своими открытиями об их первом пленнике.

— Меня удивляет, что ты все это время смотрел и не задал мне ни единого вопроса, — наконец сказала Кира. Ее голос был хриплым из-за того, что она мало разговаривала во время работы.

— Ну, у меня есть один вопрос, но я не хотел тебя отвлекать, пока ты исправляла Кинга, — сказал Пейтон.

Кира в последний раз заглянула в отсек кибернетики. Затем поставила процессор на место и включила его электронным ножом. Тело Кингстона Уэста вздрогнуло от скачка напряжения, но его глаза остались закрытыми.

— Теперь начинается самая тяжелая работа, — заявила Кира.

Затем она подошла к креслу и опустила на него свое измученное тело.

— Разве это сложнее того, что ты только что сделала? — спросил Пейтон, искренне удивленный ее заявлением. Кира ни разу не останавливалась после того, как начала, и не делала ни единого перерыва. Она имела полное право быть истощенной.

Кира устало встретила любопытный взгляд Пейтона, желая, чтобы у нее была его возобновляемая энергия.

— Самое сложное ждать, чтобы увидеть, каким будет сержант Уэст, когда проснется.

Пейтон обдумывал ее заявление, перекатывая дополнительное кресло и ставя его рядом с ней. Он сел рядом, все еще борясь со своим благоговением перед тем, что она сделала.

— Я могу сейчас задать свой вопрос?

Кира фыркнула.

— У меня в голове каша, и я подумала, что ты только что это сделал. Думала, что уже на него ответила.

Пейтон покачал головой.

— Нет. Это был обычный разговор. У меня есть серьезный вопрос, который не дает мне покоя с тех пор, как ты начала работать над Кингом.

— Конечно. Спрашивай. Но я сомневаюсь, что ты получишь от меня разумный ответ. В настоящий момент, мой мозг просто поджарился. Потому, что такая осторожность требует много энергии. А моя не действует так долго, как твоя, независимо от того, сколько стимулирующих таблеток я принимаю.

Пейтон поднял одну руку и переплел их пальцы.

— Я просто хотел знать, плакала ли ты все время, пока работала надо мной. Не думаю, что у тебя глаза были сухие во время работы над Кингом.

Кира попыталась вырваться, но он не отпускал ее.

— Может быть, я немного поплакала, — сказала она наконец, не очень желая признавать правду.

Пейтон фыркнул, услышав такое преуменьшение.

— Я уже видел запись того, как ты исправляешь меня, поэтому я знал ответ. Просто хотел услышать, как ты это признаешь, и я хочу услышать, почему это происходит.

— Ты знаешь, почему это происходит. — Кира махнула свободной рукой в сторону операционного кресла и пристегнутому к нему мужчине. — Состояние твоего друга моя вина, а не только реставрация. Если бы не я, этого человека могло бы и не быть в этом кресле.

— Почему это твоя вина? — спросила Пейтон, отпуская ее руку. — Я прочитал твой файл. Ты создала код, который позволял калибровать протезы рук с мозгом человека. Твое открытие должны были использовать для создания кибернетической руки убийцы? В моих записях не указано, что это было частью твоего изобретения.

Кира покачала головой.

— Ну… нет. Конечно, нет.

— Итак, давай согласимся с тем, что злоупотребления в кибернетике… такие как применение во время войны протезов в качестве оружия… не являются неотъемлемой частью технологии. Если и существует зло, ты не думаешь, что оно в людях, которые хотят, чтобы киборги приносили им деньги, приносили им власть или выигрывали войны?

Кира подняла на него взгляд.

— Это какая-то философия киборгов, которую ты разрабатываешь?

Пейтон усмехнулся ее сарказму. Его смех над ней был таким же недобрым, как и то, что сказала она. И ему не нужно было, чтобы какой-нибудь чип чувствительности загорелся, чтобы предупредить его о том, чтобы он был милым, хотя чип сразу же сделал именно это. Теперь он мог игнорировать такие вещи, не опасаясь болезненных последствий. Кира сделала это возможным. Но он обращал внимание на эти предупреждения, потому что нашел их полезными, когда с ней общался. Его кибернетик была намного чувствительнее, чем она думала.

— Да. Философия — мое новое увлечение, — иронично сказал Пейтон. — И извини, что смеюсь над твоим комментарием. В основном я просто хотел предложить другую точку зрения. Тебе нужно перестать чувствовать себя виноватой и стать героем, которым ты хочешь быть.

Кира бросила на него взгляд, который она приберегала для своих младших техников.

— Ты просто говоришь приятные слова поддержки, чтобы я продолжала заниматься с тобой сексом.

— Может быть, — признался Пейтон. Он заметил, как ее свободная ладонь шлепнула его по руке, и решил интерпретировать это как легкое разочарование из-за его поддразнивания.

— Как долго ты собираешься мучить меня этим словом, которое я использую не так часто, как ты говоришь? — спросила Кира.

— Док… тебе нужно взглянуть правде в глаза. Просто ты не злая стерва ученая, какой себя считаешь. В прошлый раз, когда я проверял, плохие парни обычно не оплакивали своих жертв. Только хорошие парни когда-либо плачут, и они плачут сильнее, когда никого нет рядом.

— Ты не плачешь, — сказала Кира.

Пейтон рассмеялся.

— Это потому, что у меня кибернетические глаза. К тому же я мужчина. Моя первая реакция на большинство травм — бить по чему-нибудь, пока ситуация не улучшится.

Кира сердито посмотрела на него, но истощение сделало ее слишком слабой, чтобы оставить вмятину на быстро растущем эго Пейтона.

— Разве ты не понимаешь, что именно по этой причине люди боятся киборгов?

— Ну, они должны бояться. Так же, как они должны бояться людей с оружием и