полчаса санитары загородного дома престарелых дважды недвусмысленно намекали на то, что пора закругляться. Вот и сейчас следователь заприметил одного белохалатного, искоса поглядывающего в его сторону.

– И чем все закончилось? Вы его задержали? – спросил Адлер, нервно покусывая губы. Его тело начало ныть от усталости.

– Кого? – уточнил Алистов с таким удивлением, будто бы впервые видел перед собой этого полицейского. – Ааа…, – протянул он, вспоминая, на чем остановился. – Того священника? Нет, я его застрелил. Он был вооружен и мало ли, в кого мог попасть. Затем погнался за парнем, в которого он целился, хотел расспросить как свидетеля, не более. К тому времени дождь уже вовсю разошелся. Слышал, как откуда-то сбоку приближались сирены – наверное, кто-то успел вызвать полицию.

Он быстро двигался, но и я старался не отставать, в итоге нагнал его лишь на Карловом мосту. Был поздний вечер, людей вокруг – почти никого, единицы, и тем не до нас. На другой стороне моста появились светосигналы – тоже наши. Парень понял: деваться некуда, перебрался через ограду, собирался спрыгнуть в воду.

Старик на секунду задумался, вслушиваясь в шелест листвы и пение птиц.

– Лучше дать преступнику совершить убийство, – продолжил он, – и задержать на месте преступления, нежели производить арест лишь на основании подозрений и обнаружить, что добытых доказательств недостаточно для суда.

Адлер недовольно фыркнул. Такая мысль посещала и его самого, но озвучить ее вслух в чьем-либо присутствии, он никогда бы не осмелился. На мгновение ему показалось, будто бы он видит сквозь призму времени свое отражение.

– Но, когда я увидел, кто передо мной, понял: этого застать врасплох не получится. Тот самый парень, которого мы встретили в момент задержания Карела Дворжака: его приемный сын, Ладислав Дворжак – это он был убийцей, я понял это по его глазам, – Алистов смотрел сквозь полицейского куда-то вдаль, в прошлое. Его голос содрогался от пугающих воспоминаний. – Ни разу в жизни не встречал такого взгляда, и вряд ли встречу. Одним словом, монстр. И вроде как можно пробовать задержать, да только не за что – за его преступления уже осужден другой человек. Я бегло огляделся по сторонам: полицейские далеко, посторонние – тоже…

Держась за перила моста, он сказал мне: «Я лишь хотел, чтобы она меня простила». Звучали его слова искренне.

И тогда я достал пистолет, громко выкрикнул: «Приказываю бросить оружие!» и выстрелил вверх. Грохот разнесся по городу эхом.

– Выходит, он был вооружен?

– Нет, конечно. Он был напуган. Наверное, понимал, что сейчас произойдет, – Алистов тяжело вздохнул, опустил взгляд. – Я направил ствол ему в грудь и спустил курок, а затем смотрел, как его тело исчезает в волнах Влтавы. Перед тем как упасть, он прохрипел: «Я еще вернусь…» Многие так говорят, но ведь никто не возвращается. Подбежавшим полицейским я сказал, что у него был пистолет, и что это была самооборона.

Адлер задумался, почесал подбородок. Легкая щетина издала скрежет, похожий, на сыплющийся песок.

– Тело нашли?

Старик покачал головой.

– Водолазы неделю потратили на поиски его оружия, которого никогда не было, и на поиски тела, но оно будто бы растворилось в воде.

– Мог ли он остаться в живых?

– Нет, – категорично отрицал Алистов. – Думаю, я в сердце попал. Крови было много: на перилах… на мосту… в воде… даже меня чуть-чуть задело.

Адлер почувствовал, как в его голове склад аккуратно сложенных по полочкам мыслей моментально превратился в бардак.

– Если Ладислав Дворжак мертв, тот как объяснить новые похищения спустя столько лет?

– Ты умный парень? – усмехнулся старик. – Догадайся сам.

Следователь недовольно поморщил лоб, зажмурился. Он чувствовал, как теряет контроль.

– Бред какой-то, – сорвалось с его языка.

– Скажи, ты веришь в Бога? – спросил Алистов. – Можешь не отвечать, я и сам знаю, что нет. А я вот верю. К старости человек начинает верить в Бога от безысходности – всегда приятнее осознавать, что тебя ждут небеса, а не вечность забвения. А если есть божественный план, значит, есть и дьявольское вмешательство. Почему бы тебе не рассмотреть теорию, согласно которой Ладислав Дворжак нашел путь в мир живых? – проговорил он полушепотом с издевкой. – Кажется, у какого-то несчастного, сбросившегося под рождество с Карлова моста, отсутствовало сердце…

– Я не верю в призраков, – недовольно бросил Адлер.

– И это плохо, ведь для того, чтобы найти «призрака», в него сперва придется поверить, – он засмеялся своим приглушенным старческим смехом, похожим на скрежет.

– Мне нужен не призрак, а человек с психическим расстройством.

– Накануне газеты писали, что он работает по списку. Это правда?

– Верно…

– Это в корне меняет дело, – сказал он. – Если маньяк работает по списку, то психопатом его назвать сложно. У психопатов чаще всего хаос, либо системы, которые не поддаются разумению обычными людям. Если он тщательно заметает следы, значит, осознает противоправность своих преступлений, а это в свою очередь значит, что он может понести соразмерное наказание. Он либо полностью вменяем, либо ограниченно вменяем. Понимаешь, к чему я клоню?

– К чему же?

– Ты ищешь его среди психопатов, хотя на деле он ближе к обществу нормальных людей. Не удивляюсь, если он отзывчивый сосед, прекрасный работник среднего класса и порядочный семьянин. Впрочем, мне кажется, ты и сами до этого догадался.

Адлер вздохнул, взглянул на наручные часы и подумал: интересно, что бы сказал его собственный отец, видя его растерянность? Какие бы слова он мог подобрать, чтобы подбодрить сына? В арсенале следователя явно не хватало таких слов.

Вечер встречи со стариком Алистовым неминуемо приблизился к концу. Подошедший к ним санитар Йозеф произнес не столько из интереса, сколько из вежливости:

– Надеюсь, Вы закончили. Идемте, пан Алистов, нам еще нужно успеть Вас накормить ужином и искупать перед сном, – он взялся за ручки инвалидной коляски.

– Мудрость, древняя, как дерьмо мамонта, гласит: «Хочешь узнать, кто это сделал – пойми, кому это выгодно», – произнес старик.

Адлер остановил санитара, перегородив ему дорогу.

– Но кому выгодно похищать женщин?

Старик удивился.

– Разве речь идет о похищении?

– А о чем же тогда?

– Главное – не что делает преступник, а как он это делает. Будь это обычным похищением – Вы бы пришли ко мне расспрашивать о Черном человеке и деле 30-летней давности? Человек жив, пока живы его деяния. А теперь извините, нам пора.

– Стойте! – выкрикнул следователь. На его возглас карканьем отозвались вороны. – Стойте, пожалуйста, одну минуту, прошу! Пан Алистов, что Вы имеете в виду?

Старик покосился по сторонам, показывая всем своим видом, что эта тема ему наскучила.

Санитар жестом попросил следователя уйти с дороги, но тот оказался непоколебим. Другие