Так было до тех пор, пока она не села за руль и не начала яростно его дергать.

– Боже, Цыпа, мне только сердечного приступа не хватало.

– Я не думала, что твоя машина на механике, а не на автомате, как у всех нормальных людей.

Мои глаза расширились от ужаса.

– Ты не умеешь водить машину на механике?! – выпалил я.

– Нет. – Она пожала плечами. – Думаю, в сущности это почти одно и то же.

Психопатка. Остановись. Божемыскороумрем.

– Останови машину!

– Но…

– Шеннон София! Немедленно останови машину! – заорал я.

Она в ужасе выпучила глаза, но все-таки затормозила.

– Ладно, ладно, успокойся. Ты ведешь себя, как моя бабушка. Я выхожу, выхожу!

– Хорошо.

Мы поменялись местами, и я изо всех сил попытался сосредоточиться на дороге и благополучно добраться до дома Шей.

– Откуда ты знаешь мое второе имя? – тихо спросила она, глядя в мою сторону.

Я потер нос большим пальцем и попытался придумать ответ, который не выставил бы меня полным кретином.

– Когда в детстве ты приходила ко мне со своей бабушкой, она на тебя накричала. Почему-то я это запомнил.

Это и каждую крошечную деталь, связанную с ней, – с самого первого дня нашей встречи.

Я чувствовал ее взгляд, и мне хотелось научиться угадывать ее мысли. Знать, о чем она думает. Читать ее так, как она читала меня. Когда мы добрались до ее дома, она провела меня в свою спальню, даже не дав мне времени осмотреться, и усадила на кровать.

– Я принесу что-нибудь, чтобы приложить к твоему глазу. Скоро вернусь, – сказала она.

Я оглядел ее комнату – стены были увешаны страницами из киносценариев и плакатами с фотографиями актеров и актрис. Ее книжная полка была целиком уставлена блокнотами, и я был готов поспорить, что каждый из них заполнен до последней страницы.

Слова давались ей так легко. Моих мыслей не хватило бы даже на одну тетрадь, не говоря уже о десятках.

Шей вернулась с теплым полотенцем и приложила его к моему лицу. Я вздрогнул, но спустя минуту почувствовал, как боль становится слабее.

– Раньше ты часто дрался, – прошептала она, нежно касаясь моей щеки. – Когда был младше.

– Ага.

– Люди, наверное, считали тебя злобным дикарем, но ведь ты дрался только с теми, кто запугивал других… я всегда это замечала.

– Ты замечала мои драки?

– Я заметила все в тебе, – призналась она, и мое обледеневшее сердце немного оттаяло.

Когда она была рядом, это случалось часто.

– Эрик рассказал мне о случившемся. Это было очень смело с твоей стороны.

– Это было глупо. Я мог потерять роль в спектакле. Я поставил под угрозу свой выпускной.

– Да, это было глупо, но глупые поступки тоже могут быть смелыми. Эрик не хотел, чтобы люди знали о его ориентации.

– Поэтому вы расстались?

Она кивнула.

– Я давно об этом знаю. А ты?

Я пожал плечами.

– Я догадывался, но никогда об этом не упоминал. Это не мое дело, и никак не меняет того, что он один из самых важных людей в моей жизни.

– Вау.

Она медленно выдохнула и села на кровать, скрестив ноги. Она снова смотрела на меня этим взглядом, а мое сердце?.. Оно превратилось в лужу.

– Пенни за твои мысли, – сказал я.

Раньше моя мама часто использовала эту фразу.

– Я просто… ты… – она вздохнула. – Ты совсем не похож на того человека, которого я годами представляла у себя в голове.

– Я каждый день ловлю себя на той же мысли – только о тебе.

– Если бы тебе нужно было описать меня всего одним словом, какое слово ты бы выбрал? – спросила она.

Нет ничего проще.

– Хорошая.

Она приподняла бровь.

– Хорошая? И все?

– Да. Хорошая. Ты добра ко всем на свете, даже к тем, кто этого не заслуживает, – например, ко мне. Ты уделяешь время тому, чтобы заглянуть в души людей и изучить их с разных сторон. Ты терпелива. Это второе слово, которым я бы тебя описал. Ты не заставляешь людей становиться такими, какими, по твоему мнению, им следует быть. Ты просто даешь им возможность быть настоящими.

– Вау… – она прижала руку к груди. – Это самая приятная вещь, которую можно услышать от заклятого врага, – пошутила она.

Я хмыкнул.

Я не твой враг, Цыпа. Ни в коем случае.

– А что насчет меня? Какое слово мне подходит? – спросил я.

– Хороший, – повторила она.

– Повторюшка.

– Возможно, но это правда.

Я расправил плечи.

– Я слышал о себе много разных слов, но слова «хороший» среди них не было. – Я окинул взглядом ее книжный шкаф, уставленный блокнотами. – Ты действительно их используешь?

– Да. Все это – портфолио с описанием людей, которых я знаю. Эти записи помогают мне придумывать героев для моих историй.

Я приподнял бровь.

– А обо мне ты писала?

Она покраснела.

– Может быть, немного.

– Можно почитать?

Она рассмеялась.

– Ни в коем случае. Можно вопрос?

– Давай.

– Почему мы друг друга ненавидели?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Может, потому, что мы были слишком глупы, чтобы смотреть правде в глаза.

– А в чем заключается правда?

Она придвинулась ближе, нежно прижавшись к моим губам.

Наше дыхание смешалось. Ее вдохи принадлежали мне, мои выдохи – ей.

Я приоткрыл рот и провел языком по ее губам.

– Правда в том…

Она прервала меня поцелуем. Ее язык скользнул мне в рот, а я подхватил ее за бедра и поднял в воздух. Она обхватила меня ногами, и с каждой секундой наш поцелуй становился все глубже и глубже. Клянусь, я мог бы провести вечность, прижимаясь к ее губам и наслаждаясь ее вкусом.

Моменты, когда ее губы касались моих, были лучшими моментами моей жизни. Ее поцелуи были на вкус как лимонные леденцы, Sour Patch Kids[32] и Skittles.

Боже, я обожал ее сладкие поцелуи. Мне нравилось, как ее язык скользит по моей нижней губе, прежде чем она приоткрывает рот, чтобы пропустить меня внутрь. Мне нравилось, как ее руки прижимались к моей груди, пока мои спускались вниз по ее пояснице. Мне нравилось, как она тихонько стонала в мои губы. Мне нравилось, как ее позвоночник изгибался от моих прикосновений. Мне нравилось, как я трахал ее своим языком и она трахала меня в ответ.