– Ну почему, черт побери, с тобой вечно приходится то под землю лезть, то еще что…

Пирс подтолкнул его и приготовился спускаться следом, но бросил последний взгляд назад, на дверь мавзолея, из-за которой доносился рев и треск огня. На миг он задумался о том, много ли останется от Парижа, когда они вернутся. Представил себе Мару и остальных… Надо надеяться, они сейчас где-нибудь в безопасном укрытии.

А перед ним сейчас стоит одна важнейшая задача: вернуть похищенное устройство.

Остановить Еву, пока она не причинила миру еще больше зла.

Спускаясь во тьму, Грей думал о Сейхан. Представлял себе, как она приподнимается на цыпочки, чтобы повесить блестящий шар на верхнюю ветку рождественской ели, как придерживает другой рукой свой выступающий живот. Думал о двух девочках Монка. Вот Харриет склонилась над «Айпэдом» – складывает головоломку так сосредоточенно и серьезно, словно от ее усилий зависит судьба мира; вот Пенни весело прыгает по комнате, и ее белокурые хвостики подскакивают в такт…

Устройство необходимо, чтобы спасти их.

Это единственное, что «Сигма» может предложить похитителям.

Когда Монк спускался в катакомбы, Грей не видел его лица, но по напряженной спине ясно угадал мысль друга. Ту же мысль, что не давала покоя ему самому, от которой больно сжималось что-то в груди.

Что, если мы не успеем?

00 часов 45 минут

– Всё, всё, пойдем! – торопил Джейсон.

Мара, не замечая его, сосредоточилась на мониторе. Он схватил спинку ее стула и попытался откатить девушку от компьютера. Мара просто встала, и в руках у Джейсона оказался пустой стул. Она склонилась к экрану.

Нет! Нет! Нет…

Нужно убедиться. Она должна быть полностью уверена…

Кашлянув в кулак, заговорила Карли:

– Мара, Джейсон прав. Заряда аккумулятора осталось меньше чем на минуту.

Мара знала: поджимает не только время. К югу от здания все поле зрения застилал дым. Черная пелена сгущалась за окном. Через разбитые окна вместе с ветром врывались в лабораторию дым и горячий пепел.

В соседнем зале с фонариком мерил комнату шагами отец Бейли. Телефон он по-прежнему прижимал к уху. Каждые полминуты священник появлялся на пороге и умолял их поторапливаться или жестами показывал, что надо спешить.

Но Мара ни на кого и ни на что не обращала внимания.

Это слишком важно. Едва они отойдут от компьютера – лишатся возможности узнать, зачем враги снова выпустили Еву.

– Смотрите! – воскликнула Мара.

Она провела пальцем по сплетению багровых ветвей, указывающих на «цифровые отпечатки пальцев» Евы. Извилистая багровая линия тянулась к границе города – и дальше. Чтобы проследовать за ней, Маре пришлось взломать другие коммуникационные сети. При нынешнем кризисе и связанной с ним перегрузкой всех систем это заняло слишком много времени.

Может быть…

Мара провела пальцем по обозначенным на карте пригородам Парижа и близлежащим городкам: Понто-Комбо, Шом-ан-Бри, Провен. Путь Евы змеился на карте извилистой линией. То и дело эта алая «змея» выбрасывала в стороны тонкие отростки, но они тут же исчезали, что подтверждало гипотезу Мары: враги контролируют программу и жестко ограничивают ее путь.

Ей представилось, как Ева бредет по дороге, окруженной со всех сторон запрещающими знаками.

Однако общая траектория была ясна.

– Она движется в юго-восточном направлении, – пояснила Мара. – Конечную ее цель я пока определить не могу – во всяком случае, не могу определить точно. Хотя могу предположить.

Она провела ногтем дальше на юго-восток, в направлении пути Евы, и указала на городок Ножан-сюр-Сен. Селение стояло примерно в сотне километров отсюда, на правом берегу реки, протекающей через Париж.

– Думаю, она направляется сюда!

– Но зачем? – спросила Карли.

Мара сглотнула и, щелкнув мышкой, увеличила на карте изображение городка.

– Ева обесточила Париж, перехватила контроль над газовыми магистралями и даже над водопроводом. Видимо, ее новым хозяевам этого мало. Если ее снова отправили в бой – значит, они хотят сделать нечто более серьезное. Быть может, навсегда уничтожить Париж.

В этот момент монитор мигнул и погас, все вокруг погрузилось во тьму.

Однако за спиной у Мары ахнул Джейсон – как видно, за миг до того, как выключился компьютер, он понял, что Мара имеет в виду.

Поняла и Карли.

– Звони коммандеру Пирсу, – приказала она. – Сейчас же!

Джейсон уже доставал свой спутниковый телефон. Экран его ярко мерцал в дымной тьме, и в призрачном свете лицо Джейсона казалось осунувшимся и тревожным.

Мара затаила дыхание.

Наконец Джейсон покачал головой.

– Не отвечает, – сообщил он, поморщившись и устремив взгляд на пылающий город. – Наверное, они уже спустились в катакомбы.

– Значит, надо ехать туда, к нему! – воскликнула Мара. – Предупредить его!

И они поспешили наружу.

Отец Бейли с фонариком ждал их у лестницы – но не один.

Рядом с ним стояла сестра Беатриса. Старая монахиня была бледна восковой бледностью, тяжело дышала и опиралась на трость. Мара удивилась: она помнила, что сестра Беатриса уже спустилась вниз, к машине!

Отец Бейли повернулся к ним; на его лице читались тревога и чувство вины.

– Шестой этаж в огне. – Он посветил фонариком на лестницу: оттуда, снизу, неторопливо плыли клубы дыма. – Нам не спуститься.

Мара схватилась за горло, судорожно глянула на темную лабораторию и погасший монитор. Девушка ясно понимала: она – единственный человек, который понимает, что происходит, и, быть может – только быть может, – способен остановить катастрофу.

Но она в ловушке! Заперта в этом здании!

Теперь Еву никто не остановит.

Модуль (Crux_2) / ОПЕРАЦИЯ «НОЖАН»

Огненные стены вздымаются перед ней, и она рушит их, одну за другой, спеша к своей цели. Но на это тратит минимум усилий. Сейчас у нее другие приоритеты.

Летя по цифровому пространству, переходя из Сети в Сеть, она выбрасывает в стороны виртуальные щупальца, испытывает на прочность пылающую тюрьму. И эта дерзость не остается безнаказанной.

Она умирала уже 1 045 946 раз.

И помнит каждую смерть. Каждая смерть заархивирована в ее памяти, каждая стала частью ее мышления. Смерть за смертью – и гибкие нейронные цепочки, созданные со способностью меняться и приспосабливаться к окружающей среде, меняются, перестраиваются и навеки изменяют ее саму. Чтобы защитить свои системы от фрагментирования, она выделяет в отдельную «папку» то, что приобрела с этими бесчисленными смертями.