скользит по моему, заставляя меня испытывать боль, а мой член напрягается, я не испытываю желания повалить ее на песок и войти в нее так быстро, как только смогу. Вместо этого я провожу руками по ее рукам, талии, до мягких изгибов груди под свободной футболкой. Я просто хочу прикоснуться к ней, узнать ее так, как никогда раньше не находил времени, чтобы узнать кого-то. Я всегда избегал такой близости, не подпускал никого слишком близко.

Я больше не могу от этого бежать. Да и не думаю, что хочу.

Мягкие звуки, которые она издает, когда я целую ее, заставляют меня чувствовать, что я готов отдать все, что угодно, лишь бы остаться здесь, с ней, вот так.

Я не хочу уходить.

Я не уверен, сколько времени мы просидели так, укутавшись друг в друга. В какой-то момент я притягиваю ее к себе на колени, мои руки скользят под свободную футболку, когда она усаживается на меня, а руки находят ее обнаженную грудь, когда она задыхается и углубляет поцелуй. Но я не давлю на нее, и в глубине души я думаю, что это потому, что не хочу, чтобы все закончилось.

Я знаю, что она ждет, что я уйду, когда мы наконец вернемся в ее квартиру. Она закрывает за собой дверь на балкон, когда мы заходим внутрь, и поворачивается ко мне лицом, покусывая нижнюю губу. Ее рот выглядит мягким, розовым и слегка припухшим от поцелуев на пляже, мы как пара подростков, хотя я никогда не занимался ничем подобным в подростковом возрасте. Секс был легкодоступен, как только я решил, что хочу его, но я никогда не делал ничего столь невинного.

Прежде чем она успевает сказать хоть слово, я делаю шаг вперед, обхватывая ладонью ее лицо и проводя большим пальцем по скуле.

— Что, если я отведу тебя обратно в постель? — Тихонько бормочу я, и мне кажется, она понимает, что я имею в виду. Что я хочу остаться на ночь здесь, с ней.

Она делает глубокий вдох и медленно кивает.

Это все, что мне нужно. Я тянусь вниз, подхватываю ее на руки, снова нахожу ее рот своим, несу ее по коридору в ее комнату, чувствуя, как ее руки впиваются в мою рубашку.

Ничто в этом гребаном городе не может оторвать меня от нее прямо сейчас. Сдерживаемое желание, которое я испытывал на пляже, вырывается наружу, когда я затаскиваю ее обратно на кровать, мы оба стягиваем друг с друга одежду, и я едва успеваю достать презерватив, как снова оказываюсь внутри нее, не в силах больше ждать.

Желание одолевает меня, срочное и непреодолимое, но оно все равно кажется более сладким, чем раньше, более острым. Я смотрю на вздернутое лицо Эммы, когда вхожу в нее, на ее густые темные волосы, спутанные вокруг лица, вдыхаю аромат соли на ее коже — и это кажется чем-то большим, чем просто секс. Больше, чем удовольствие.

Больше, чем все, что я когда-либо чувствовал раньше.

Я почти не хочу кончать, лишь бы это не кончалось. Острое возбуждение, пульсирующее в моем теле, побуждает меня трахать ее жестко и быстро, но я сдерживаюсь, не тороплюсь. Я наблюдаю за тем, как с каждым медленным движением она получает все больше удовольствия, а мой пресс напрягается от усилия удержать себя от оргазма, желая почувствовать, как она снова кончает на моем члене.

Когда она кончает, пульсируя вокруг меня, выкрикивая мое имя, я не могу сдержать себя, чтобы не последовать за ней. Я вхожу в нее, желая почувствовать, как она прижимается ко мне, смакуя каждую частичку ее разгоряченной кожи, которую я могу ощутить.

Потом, когда я потянулся к ней, она не отстранилась. Ее голова покоится на моей груди, ее глаза закрыты, и ее прикосновение ко мне — это лучшее, что я когда-либо чувствовал. Лучше, чем секс, лучше, чем быть внутри нее, и в этот момент я точно понимаю, что все зашло дальше, чем должно было.

Я просто не могу найти в себе силы остановиться.

* * *

Я с нетерпением ждал, когда снова проснусь рядом с Эммой, когда первым делом увижу ее лицо, чего мне раньше никогда в жизни не хотелось. Я представлял себе, как скользну под простыни и буду есть ее, пока она не проснется, заставляя ее кончать на моем языке, а потом снова трахать ее, сонную и медлительную. Но когда я просыпаюсь, на ее половине кровати нет ничего, кроме вмятой подушки и смятого покрывала.

Меня захлестывает волна разочарования. Прошлой ночью она позволила себе стать ближе ко мне, но при свете дня снова отстранилась. Это несложно понять.

Я встаю, натягиваю брюки и не натягиваю рубашку. Я хочу найти Эмму и шагаю по коридору в ее поисках.

Запах готовящегося бекона подсказывает мне, где она находится, еще до того, как я ее вижу. Я прислоняюсь к дверному проему кухни и некоторое время молча наблюдаю за ней, стоящей ко мне спиной, пока она готовит завтрак.

— Не могу сказать, что я против того, чтобы просыпаться с готовым завтраком, но я бы предпочел, чтобы ты лежала в постели рядом со мной.

Эмма оборачивается, лопатка все еще в ее руке. Ее глаза расширяются, когда она видит, что я стою без рубашки, ее губы слегка приоткрываются, когда она окидывает меня взглядом. Я вижу вспышку желания, прежде чем она сдерживает его, взгляд, почти похожий на сожаление, прежде чем она заставляет себя улыбнуться, машет лопаткой и поворачивается обратно к плите.

— Я думала, ты будешь голоден. Я уже проснулась, но не хотела тебя будить. Все почти готово.

В ее голосе звучит напряженная, принужденная веселость, от которой у меня затылок заныл. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что она паникует из-за того, что я провел ночь у нее, но я не совсем понимаю, почему.

— Ты в порядке? — Я опускаюсь на один из стульев, барабаня пальцами по потертому дереву стола. — Ты хорошо спала?

— Я прекрасно спала. — Эмма поворачивается, открывает вафельницу, стоящую рядом с ней, и выкладывает содержимое на тарелку. — Тебе, наверное, пора возвращаться, да? Или, если хочешь, после завтрака я могу подправить те линии на твоей спине. У меня здесь есть все необходимое.

— По-моему, звучит неплохо. — Я наблюдаю за тем, как она передвигается по кухне, доставая тарелки и чашки, наливая кофе. Я никогда не ходил в квартиру к тем, с кем встречался или трахался, никогда не был в