— Мне жаль, — говорит он наконец. — Это было не по правилам.

— Нет, это не так. — Я провожу одной рукой по лицу. — Я просто… я ни с кем не говорю об этом. Это мои проблемы, а не чьи-то еще. И уж точно не с тем, с кем я…

— Просто трахаюсь? — Данте спрашивает, и я резко выдыхаю, глядя на него.

— Я не знаю, как это назвать. Мы вообще не должны были этого делать.

По какой-то причине мне легче говорить откровенно, сидя здесь, на пляже. Может быть, потому что это мое место, или потому что я ни с кем не сидела здесь с тех пор, как умер мой отец, но я обнаруживаю, что хочу рассказать ему больше. Не все. Но кое-что — может быть, достаточно, чтобы снять груз, который лежал на моих плечах.

— Было трудно сохранить квартиру, — говорю я тихо, настолько тихо, что почти сомневаюсь, услышит ли он. — Снимать жилье в Лос-Анджелесе достаточно дорого, но владение домом, это нечто другое. Честно говоря, я не хотела, чтобы ты когда-нибудь сюда приезжал. — Это звучит плохо, когда я говорю это ему вслух, но это честно. Я хочу посмотреть, как он отреагирует на эту честность.

— Почему? — Тон Данте нейтральный, спокойный. Как будто ему действительно интересно.

— Мне нравится это место. — В тот момент, когда это вылетает из моих уст, я понимаю, насколько это правда. — Я люблю свой дом. Я здесь выросла. У меня нет никакого желания покидать его. Но то, что есть у тебя, совсем другое. — Я не знаю, каким еще словом это назвать. — Я думала, ты увидишь это и будешь… я даже не знаю, какое слово подобрать. Это не то место, в котором тебе следует находиться. Я думала, что увижу его твоими глазами и увижу только то, что в нем не так, что нужно исправить. Я не хотела видеть свой дом таким.

Данте надолго замолчал.

— А ты увидела?

— В какой-то степени. — Я прикусила губу. Я видела все эти вещи, когда он впервые оказался в моем доме. Выцветший ковер, обшарпанная стойка, вещи, которые нужно было починить, и то, насколько все здесь маленькое. — Но я все равно люблю его. Это все еще мой дом, даже если он не роскошный и не шикарный.

— Мне кажется… — Данте делает паузу, словно подыскивая нужные слова. — Это похоже на дом. Уютный. Любимый.

Я смеюсь над этим, звук выходит наполовину смех, наполовину фырканье.

— Любимый — это один из способов сказать это, я полагаю.

— Такое ощущение, что ты здесь своя. — Данте опирается руками на колени, его пальцы сцеплены вместе, и он смотрит на воду. — Трудно представить тебя в другом месте.

— Я не хочу быть в другом месте. Я не хочу уезжать из Лос-Анджелеса. — Последнее вырывается прежде, чем я осознаю, что сказала это, и мне хочется забрать эти слова обратно, понимая, что они означают. Что мне, возможно, придется уехать из Лос-Анджелеса, и все причины этого Данте знать не обязательно.

И, конечно же, он слишком проницателен и чертовски любопытен, чтобы оставить это без внимания.

— Почему тебе нужно уехать из Лос-Анджелеса? — В его голосе слышится легкая укоризна, как будто ему тоже не нравится эта идея. Как будто он хочет, чтобы я была здесь.

Здесь, с ним.

Я вытесняю эту мысль из головы.

— Если с Рико не все будет гладко, я не смогу найти здесь работу. Если я уйду из "Ночной орхидеи" не на лучших условиях или если он меня вытолкнет… — Я пожимаю плечами, жест более непринужденный, чем то, что я чувствую по поводу всего этого. — Он самый влиятельный татуировщик в Лос-Анджелесе. Никто больше не наймет меня, если он скажет обо мне плохое слово. Все может быть еще хуже, это может распространиться на многие крупные города. Атланта, Майами. У меня могут возникнуть проблемы с работой во многих местах, по крайней мере, в тех, которые могут сравниться с тем, что я делаю здесь.

Челюсть Данте сжалась.

— Если он осмелится…

— Нет, — резко говорю я, глядя на него сбоку. — Ты не можешь снова угрожать моему боссу. Ты и так достаточно усложнил мне задачу. Ты только усугубишь ситуацию, если будешь действовать таким образом. Мне вовсе не нужно, чтобы ты решал это за меня.

Данте ничего не говорит в ответ. Я вижу, как он размышляет, и практически слышу, как поворачиваются колеса. Я не уверена, что хочу знать, в каком направлении движутся его мысли.

— Ты спросила меня, почему я хочу тебя, — тихо говорит он, все еще глядя в сторону воды. — Ты не похожа ни на одну женщину, которую я когда-либо знал. Ты умная, талантливая и целеустремленная. И ты прекрасна в неожиданном смысле.

Я чувствую, как мои глаза слегка расширяются.

— Это комплимент?

Данте хихикает.

— Да. — Он поворачивается ко мне, его пальцы ловят мой подбородок, когда он придвигается ближе. — Ты права, мы очень разные, — пробормотал он. — Но сейчас, здесь, это не имеет большого значения.

Когда он целует меня, это совсем не так, как раньше. Это легкое и сладкое чувство, более романтичное, чем когда-либо, когда он прикасался ко мне раньше. Его пальцы скользят по моей скуле, и это заставляет меня дрожать, несмотря на ночное тепло, склоняясь к его ласке.

Все это время я пыталась объяснить себе, почему он мне не подходит. Почему мы не подходим друг другу. Когда я вспоминаю, кто он, это все еще кажется правдой. У меня нет будущего с человеком, который управляет мафиозной семьей, который замешан в делах, которые я даже не могу себе представить. Но в одном он прав. Здесь, сидя на пляже при свете луны, легко забыть об этом. И когда его губы касаются моих, единственное, о чем я могу думать, это о том, что будущее можно узнать позже, как он и сказал.

Все, чего я хочу, это провести еще несколько мгновений, наслаждаясь тем, что я чувствую прямо сейчас.

14

ДАНТЕ

Я говорил Эмме, что никогда не знал такой женщины, как она. И это сделало невозможным вытащить ее из-под моей кожи. Желание обладать ею, даже просто быть рядом с ней, стало еще глубже.

Когда ее губы касаются моих, сидя там, на пляже, я чувствую то, чего никогда раньше ни с кем не испытывал. Желание не просто удовольствия, а близости. Пока мы сидим на песке, я не спешу заходить дальше поцелуев. Когда ее губы раздвигаются и ее язык