— На нас напали именно здесь, а не в Лос-Анджелесе, — сказала Диксон. — Все это не укладывается в схему.

— И мы все вместе решили отправиться сюда, — напомнил О'Доннел. — Никто не возражал.

Ричер услышал сирену со стороны Стрипа. Не низкий вой пожарной машины и не отчаянный вопль «скорой помощи» — это на высокой скорости мчалась патрульная машина. Ричер посмотрел в сторону строительной площадки, находившейся в полумиле от них, встал, сделал несколько шагов вправо, прикрыл ладонью глаза от солнца и принялся изучать короткий отрезок Стрипа, который был виден с его места. Один полицейский еще ничего не значит, подумал он. Если бы прораб появился на строительной площадке и что-то нашел, то сюда примчался бы целый конвой.

Ричер ждал.

Ничего не происходило. Сирена смолкла. Полицейские не появились. Никакого конвоя. Он сделал еще шаг вправо, чтобы улучшить обзор и убедиться наверняка. И увидел что-то красное и синее за углом бакалейного магазина. Это оказалась машина, припаркованная на солнце. Красный пластик над задними фарами. Темно-синяя краска на крыле.

Машина.

Темно-синяя.

— Я знаю, где я видел этого парня, — сказал Ричер.

Они остановились на некотором расстоянии от «крайслера», словно возле огороженного экспоната на выставке современного искусства. «Крайслер 300C», темно-синий, с калифорнийскими номерами, припаркованный очень близко к тротуару и запертый. Холодный и слегка запыленный после долгого пробега. Нигли вытащила ключи, которые Ричер нашел в карманах умирающего убийцы, вытянула их вперед, словно пистолет, и нажала кнопку дистанционного открывания дверей.

Фары темно-синего «крайслера» мигнули, и замки дверей с тихим щелчком разблокировались.

— Этот «крайслер» стоял возле «Шато Мармон», — сказал Ричер. — Стоял и ждал. В нем сидел тот самый человек в синем костюме. Цвет его костюма полностью соответствовал цвету машины. Я подумал тогда, что он работает шофером и кого-то поджидает.

— Другие рассказали им, что мы сюда приедем, — сказал О'Доннел. — Сначала в качестве угрозы, а потом в виде утешения. И тогда они послали этого парня разобраться с нами. Наверное, он заметил нас на тротуаре, как только въехал в город. Мы оказались прямо перед ним. Ему повезло.

— И правда повезло, — усмехнулся Ричер. — Пусть всем нашим врагам так же сильно везет.

Он распахнул дверь со стороны водителя. Машина пахла новой кожей и пластиком. Внутри все было самым обычным. Из кармана на двери торчали новенькие карты. И все. Ничего, что могло бы привлечь внимание. Ричер вытянул длинную руку и открыл отделение для перчаток. Там лежал бумажник и сотовый телефон. И больше ничего. Никакой регистрации или страховки. Только бумажник и телефон. Узкий бумажник предназначался для кармана брюк. Прямоугольник из черной кожи с отделением для банкнот с одной стороны и кредиток — с другой. Ричер вытащил наличные. Более семисот долларов, в основном полтинниками и двадцатками. Он засунул деньги себе в карман и сказал:

— Теперь я смогу еще две недели не искать работу. Во всем есть хорошая сторона.

Он перевернул бумажник. Вторая половина тоже была заполнена, там лежали калифорнийские права и четыре кредитные карточки. Две «Visa», «Amex» и «MasterCard». Срок использования истекал очень не скоро. Права и кредитки были на имя Саропиан. Адрес на правах состоял из пятизначного номера дома в Лос-Анджелесе, названия улицы и почтового индекса, который ничего Ричеру не говорил.

Он бросил бумажник на сиденье.

Складной сотовый телефон был маленьким, серебристым, с жидкокристаллическим дисплеем. Отличный прием, но аккумулятор уже садился. Ричер открыл телефон, и длинное окошечко засветилось, сообщая о пяти голосовых сообщениях.

Ричер протянул телефон Нигли.

— Ты сможешь прослушать сообщения?

— Нужно знать код.

— Посмотри список звонков.

Нигли стала просматривать меню.

— Все звонки, как входящие, так и исходящие, на один номер, — сказала она. — Первые три цифры — триста десять — означают Лос-Анджелес.

— Он звонил на сотовый или на обычный телефон?

— С ходу определить трудно.

— Солдат докладывает боссу?

Нигли кивнула:

— Или наоборот. Босс отдает приказы солдату.

— Твои люди в Чикаго смогут узнать фамилию и адрес босса?

— Со временем.

— Так пусть начинают работу. И сообщи им номер «крайслера».

Нигли по собственному сотовому телефону позвонила в свой офис. Ричер открыл центральный подлокотник, но нашел там только шариковую ручку и зарядное устройство для телефона. Он вылез из машины и проверил багажник. Там лежали запасное колесо, домкрат и монтировка. И все.

— Никакого багажа, — сказал он. — Этот тип не планировал долгой поездки. Считал, что мы будем легкой добычей.

— И был близок к успеху, — заметила Диксон.

Нигли закрыла телефон мертвеца и протянула его Ричеру. Ричер бросил его на сиденье рядом с бумажником.

А потом снова взял в руки.

— Странная сложилась ситуация, — сказал он. — Мы не знаем, кто послал этого парня, откуда он появился и почему.

— Но? — спросила Диксон.

— Но у нас есть телефон. И мы можем позвонить его боссу и сказать «привет», если захотим.

— А мы захотим?

— Думаю, захотим.

Они сели в припаркованный «крайслер», чтобы не мешал уличный шум. Двери были толстыми и плотно закрывались, обеспечивая тишину, на которую и рассчитан роскошный седан. Ричер открыл телефон мертвеца, просмотрел все вызовы и нажал зеленую кнопку, чтобы повторить последний номер. Потом поднес телефон к уху и стал ждать. У Ричера никогда не было сотового телефона, но он умел им пользоваться. Люди чувствуют, как телефон вибрирует в кармане, или слышат звонок, вытаскивают телефон, смотрят, кто им звонит, и решают, отвечать на звонок или нет. Процесс занимает несколько больше времени, чем с обычным телефоном. Иногда требуется подождать пять или шесть гудков.

Ричер услышал один гудок.

Второй.

Третий.

А затем на звонок ответили — кто-то очень торопился.

— Проклятье, где ты был? — сказал голос.

Голос был низким. Мужчина, немолодой. И не маленький. Несмотря на нетерпение, Ричер уловил вполне цивилизованный акцент Западного побережья, профессиональный, но еще и с некоторой толикой опыта острых ситуаций. Ричер не стал отвечать. Он напряженно прислушивался к окружающему мужчину шуму. Но его не было. Совсем. Только тишина, словно говоривший находился в закрытой комнате или тихом офисе.