– Этой подруге я хочу по возможности ничем не быть обязанной. Ты уж поверь, она ведет строгий учет всем одолжениям, даже если просто дверь тебе открыла.

Они вошли.

– Ничего не трогай, – предупредила Ворон. – Тут каждая вторая вещица зачарована на сигналку.

Она щелкнула выключателем.

И Кошка застыла в изумлении.

В огромной комнате царил тщательно продуманный беспорядок: чучела додо под стеклянными колпаками; железные мечи, бронзовые копья и каменные топоры, звездами развешанные на стенах; ритуальные статуэтки Фасцинуса между посмертной маской королевы Титании и трофейным хребтом воина-нефилима; вырезанная внутри рубина размером с яйцо птицы-рок диорама битвы при Маг Ита, оправленная в раму карта города с неправдоподобным названием Перт-Амбой и панцирь восьмифутовой мокрицы; бронзовый автоматон, неотличимый по виду от пустого доспеха; окаменевшие экскременты двадцати несомненных королей (так значилось на ярлыке); коробки с 16-миллиметровой пленкой, бобины с лентой для ЭВМ и размноженные на ротаторе фанатские журналы; перчатка такого размера, что можно было забраться внутрь, и бивень, принадлежавший, по всей видимости, самому демону Бегемоту; витрины, забитые волшебными талисманами, кольцами, монетами, булавками, прутьями, сапогами, брошками, ложками, кулонами, кинжалами, самоцветами; диснеевские сувениры, вазы династии Хань и медные серпенты в стиле Тувалкаина[119]; тиары, короны и кандалы; расписанные вручную галстуки; стойка с металлическими кейсами; радиолампы размером с небольшое кресло, заляпанные охрой черепа пещерных медведей и огромный медный листок (такой прихлопнет на месте); застывший разряд ударившей в землю молнии; миниатюрная гора, которая уместилась бы на обеденной тарелке, и ониксовая миска со стеклянными мышами; гранитная наковальня, пирамида из пивных банок и деревянная грудастая носовая фигура; золотые яблоки и свинцовые колокольцы; бюст, изображающий псоглавого господина в костюме эдвардианской эпохи, и позолоченный электрический стул и еще тысяча предметов, радующих взгляд и пробуждающих алчность.

В комнате было холодно, будто на леднике.

– Надо было парки прихватить, – прошептала Кошка.

– Мы здесь надолго не задержимся. Ее кабинет вон там.

Ворон без стука распахнула дверь. Кошка вошла следом. В кабинете за письменным столом сидела и что-то писала ученая дама: белоснежная кожа, такие же белоснежные волосы, длинные и прямые; жемчуга и костюм от Оскара де ла Рента.

Дама удивленно подняла голову. Потом встала, вышла из-за стола и взяла Вороновы ладони в свои:

– Орландо! Прелесть моя! Наконец-то ты здесь. Какой же мы устроим пир! – Она поднесла пальцы Ворон к губам.

Та отдернула руку:

– Не сейчас, Саша![120]

– Еще нет? Ладно, я подожду. Но я совсем забыла о хороших манерах.

Саша принесла из боковой комнатки миску с бананами и яблоками. Поставила на стол, облила фрукты керосином и поднесла к ним спичку. Миска заполыхала, и Кошка придвинулась к ней, чтобы хоть немного согреться.

– Перейдем же к делу. Вы, несомненно, явились сюда не случайно. – Саша бросила взгляд на Кошку. – Быть может, это твойamuse-bouche?[121]

– Вот именно поэтому у тебя так худо со светской жизнью, – ответила Ворон с едва различимой ноткой гнева. – Моя подруга – ее имя не имеет ровно никакого значения – условилась о встрече в одном подводном городе, а в каком именно и с какой целью – тебе знать необязательно. Ей нужно добраться туда и не умереть, пока она будет там находиться. В этой твоей разросшейся, будто метастаз, барахолке наверняка завалялась пара нужных безделушек.

– Не груби, цукатик. – Саша вынула из вазы на письменном столе розу и не сводила с нее взгляд, пока та не покрылась инеем; затем откусила цветок и с хрустом его разгрызла; стебель и листья рассыпались в пыль. – Было бы мне дело до имени твоей подруги, ее намерений или причин, по которым ей вдруг вздумалось повидаться с братом в Исе, я бы уже обо всем узнала.

Ворон неожиданно рассмеялась:

– Вечно забываю, как ты быстро все схватываешь, когда трезвая. Итак. Я тебе сказала, чего мне надо. Можешь записать на мой счет.

– Когда-то, – отозвалась Саша, – у меня были ключ к океану и свистулька, с помощью которой можно позвать на помощь, когда помощь всего нужнее. Ровно то, что вам нужно. Но их у меня украли. А значит… – Она небрежно дернула пальцами. – Боюсь, ничем не могу помочь.

– Ты не стала бы этого говорить, если бы не наклевывалась сделка. – Ворон посмотрела на Кошку, которая стояла почти вплотную к горящей миске (поначалу это помогало, но теперь у нее зуб на зуб не попадал). – Давай ускоримся. Мы с подругой замерзаем совсем.

– Может, принести пальто? – заботливо предложила Саша.

– С твоими-то расценками? Уволь.

– Тогда продолжим разговор на кухне. Там теплее. – Саша вышла из кабинета, и Кошке и Ворон осталось лишь последовать за ней.

На кухне тоже было не особенно жарко, но лучше, чем в кабинете: от газовой плиты «Викинг» исходило остаточное тепло. Это была восьмифутовая промышленная модель с кучей горелок и приспособлений для гриля и жарки. От нее исходило не только тепло, но и запах (свинины?) – очевидно, здесь недавно что-то жарили. Из кирпичной стены торчали голые металлические крюки, на которых висели десятки инструментов для разделки мяса.

– Взгляни на мои ножи. – Саша как будто соблазняла Ворон. – Они у меня страшно острые. Держу их такими для тебя, прелесть моя, только для тебя.

– Очаровательно, – отозвалась Ворон. – Не поспоришь.

На стене напротив висели многочисленные полки, заставленные коробочками и стеклянными банками.

– Полюбуйся моими специями! Некоторые уже почти невозможно достать. Я бы позволила тебе выбрать что угодно и втерла бы их в твое сладкое нежное тело. Гости приходят и уходят. Признаю́, иногда я готовлю слегка на скорую руку. Но когда ты, мой лакомый кусочек, наконец уступишь, ночь будет длиться вечно. Я растяну удовольствие. Замариную тебя, залью подливой, зажарю на таком медленном огне, на каком не жарил еще никто. Твои вопли дополнят мое искусство. О, Орландо! К чему ждать? Ты здесь, я здесь, в нашем распоряжении все инструменты и наилучшие ингредиенты. Это ли не самый удачный момент покориться судьбе?