Глава 16

55

Пьяные грузчики, пытаясь найти тормоз, отчаянно давили на все педали подряд, но поехавший с лестницы рояль было уже не остановить.

Пришёл вагон. Обычный товарный вагон. Коричневый. Дощатый. Опломбированный. Долгожданный. Как веха в жизни. Вот до вагона одна жизнь, а после другая. И даже не главное, то, что улучшится она или ухудшится. Главное, что она вот, осязаема. Весома. Не призрачная черта. Коричневый вагон.

Бывает что-то в жизни в первый раз. Любовь детская. Предательство одноклассницы с косичками. Дала понести портфель не тебе, а идиоту Вовке, у него отец где-то добыл пластинку жвачки. Как сейчас помню свой первый полет во сне. Ночь, плацкарт, верхняя полка…

А вот этот коричневый — середина жизни. Нет уже дороги назад. Не будет предательницы с косичками.

Вагон привёз из Краснотурьинска мебель. Не быстро её сделали. Три с половиной месяца жили Тишковы почти в пустой квартире. Из Краснотурьинска мебель забрали, но кухня в Москве в высотке Авиаторов в три раза больше, а мебель-то встраиваемая. Погоревали, и отдал её Пётр Петру. В смысле — танкисту. Тому Тишков раздобыл квартиру не очень далеко от своего нового дома. Там кухня точно, до сантиметра равнялась привезённой мебели. Вот, есть польза от стандартизации, а то высмеял один режиссёр, нужно посмотреть, что он сейчас снимает и тоже к нему Д’Артаньяна приставить. Одного ведь уровня с Гайдаем. Снимет на пяток замечательных фильмов больше.

Осталась стенка, шкаф купе в прихожую, кровати раскладывающиеся девочкам и стол трансформер. Самое интересное, что в этом затягивании две недели на своей совести. Пётру всё некогда было замеры сделать и эскизы нарисовать. Вживался в образ крутого министра. Пока жена с Машей не стукнули кулаками. Одна по столу, другая по печени. В своём праве.

Замерил, отправил. И ни ответа, ни привета. Позвонил домой, и прямо спросил, получили ли товарищи письмо. Нет? Ещё несколько дней подождал. Нет? Решил пойти и Семичастному морду набить. Передумал, а вдруг это не его почтальоны изъяли, а настоящие потеряли. Нарисовал следующий эскиз. Даже улучшив предыдущий, и отправил с проводницей поезда Москва — Серов. Там Макаревич встретил.

Сделали и новую кухню и кресла, и диван, и журнальный столик. Даже конапушку красивую. В огромную прихожую шикарный резной комод. В зал роскошный стол, который Пётр самолично в Эрмитаже перерисовал. Чем хуже советский министр всяких Гольштейн-Готторпцев? Бороды нет? Так ведь у Николая первого тоже не было. Ещё в заказ входил комплект «спальня»: встроенный шкаф-купе, тумбочки, трельяж с пуфиком, кровать с огромной резной спинкой до половины стены. Вся в драконах китайских хвостатых. В этих же драконах и створки шкафа, и дверцы тумбочек. Крысота.

Пётр сказал Тамаре Филипповне, что сегодня больше не появится. Поехал проверять театры. Почти правду сказал. Приехали в Большой. Нужны ведь грузчики. А директор на колени (шутка) нужно серьёзную работу провести, вечером премьера. Режиссёр кубинец. Точно, и Петра ведь пригласили. Посол Кубы будет. Громыко. Не красиво получилось, если бы не пришёл.

Погнали на ж/д станцию, там ведь тоже есть грузчики. Оберин пока Пётр проверял сцену в Большом, позвонил и вызвал два грузовых такси к вагону. Приехали, осмотрели пломбы в присутствии, судя по всяким дубовым листьям на фуражке, целого железнодорожного генерала.

— Где грузчики-то? — Спросил Пётр дубоволистового.

— Вон их бригадир идёт.

Васька Пепел! Ни кем другим этот товарищ быть не мог. Горький тоже был попаданцем, и был знаком с этим «бригадиром». А потому взял и зарисовал его в пьесе «На дне». Сколько там? Три судимости. Все руки в перстнях и солнцах. Подошёл вразвалочку дохнул. Б..дь. Живёт же кучка людей. Где-то раздобыл Пепел рецепт изысканного французского блюда «Луковый суп».Soupe à l'oignon. И вот за обедом употребил. И портвейном настоящим, из бочек с португальского дуба, заполировал. Не перегаром прёт. Амбре.

Подошёл, глянул в раскрытый уже вагон.

— Четвертной ребятам и мне чирик, — сплюнул через зуб, чуть не попав Штелле на ботинок.

Всё. Вот для этих страну спасать? Потом в девяностых крупным бизнесменом станет.

— Майор, я его подержу, а ты ему пару пальцев сломай, — так и сделали.

Но жилистый мужик оказался. Если бы не обмочился, то и вывернулся бы, а так видно центр тяжести сменился, упал на щебёнку, крутясь и крича что-то про волюнтаризм. На своём, правда, языке, а переводчика нет.

— Слушай Васька, — остановил ногой вращения бригадира Пётр, — Вот Майор будет с ребятами (выдумал ребят) подъезжать сюда время от времени и проверять ваше состояние. Хоть один раз, хоть от одного из твоей бригады, учует пары алкоголя, сломает тебе и пахучему остальные пальцы. На ногах тоже. Уяснил. Иди в травмпункт. Не нужны больше твои услуги.

— Павел Павлович, — обратился к дубоволистному, — Где у вас телефон? Проводите. Ну, и когда мы уедем, проведите товарищам грузчикам политинформацию.

Пока шёл, думал, где найти грузчиков. Всё же хотел в Большой позвонить. Но по дороге «разъяснило». Позвонил Гречко. И что самое интересное, дозвонился.

— Андрей Антонович, это вас товарищ Тишков решил побеспокоить.

— Пётр Миронович? — голос был отсутствующий. Сидел себе министр прокладывал пути баллистических ракет до Вашингтона, минуя Атлантический океан, а тут культурный министр.

— Андрей Антонович, понимаю, что не по адресу, но больше обратиться не к кому. Мне нужен взвод солдат. Мебель на машины загрузить, а потом в квартиру поднять.

— Лихо. А что за мебель? — загоготала трубка.

— Ну, мне сделали в Краснотурьинске.

— Нда. Ладно, будут солдатики. Не простынь там. Послезавтра же на охоту, — мать вашу. Точно же. Про премьеру в Большом забыл — ладно, но то, что приглашён на охоту Брежневым и забыл, это не ладно. Всё эти шпионские игры. Опять две ночи сценарий дорабатывал. Нет, не чекисты заставили. Де Сика. Уехал, наконец.

Две машины Урал приехали через сорок минут. Не одни приехали. В сопровождении «Чайки» и двух УАЗиков. Одного милицейского и одного воинской автоинспекции.

А вот дальше! Сюр! Чего это? Какой сейчас год?

Из машин на землю посыпались солдатики. Все в галунах и аксельбантах. Какой-то военный оркестр привезли? Со съёмок сняли?

— Привет, Пётр! — Гречко обниматься полез, как со старым другом, — Нравятся?

— Что это? Съёмки какого-то фильма? — вроде не слышал ни о чём таком.

— Не, дембеля, выловила вон ВАИ и закрыла. Я когда ты позвонил, вспомнил, что весной и осенью шляются такие индивиды. Решил забрать их с губы. Пусть поработают, а то отожрутся там, потом в дверь не вылезут. Но это не главное, тебе