Она обязательно догадалась бы. Она очень наблюдательна, умеет анализировать и делать выводы. Он знал это как никто другой, потому что проверял ее проекты, и знал, что она не упускает мелочей. Характер проявляется во всем, и в работе и в быту.

Мучительно хотелось курить, и он не выдержал – нашел в старом буфете Чикиных треснувшее блюдце и, используя его вместо пепельницы, стал с удовольствием вдыхать вредный для здоровья дым. Нужно не забыть собрать пепел, а блюдце вымыть.

Ждать предстояло долго, ему необходимо выяснить, где она ляжет спать. Он не мог допустить, чтобы она испугалась перед смертью, он должен идти наверняка.

«Мне осталось несколько недель», – написала ему мать месяц назад.

«Не дури», – ответил он. Ему хотелось сказать, чтобы она не оставляла его одного, но он не написал.

«Я врач, я знаю», – через двадцать минут пришел ответ по электронной почте, и с той минуты он знал, что мать умирает и что он убьет Наташу.

Петр Михайлович ссыпал пепел в носовой платок и вымыл блюдце, больше курить нельзя, из дома напротив можно увидеть огонек.

В понедельник утром он не получил письма от матери. Сначала он вроде бы и не придал этому особого значения, но потом, уже на работе, ни о чем не мог думать, кроме нее. Тогда он позвонил ей на домашний номер и услышал в трубке незнакомый мужской голос. Все было кончено.

Он недолго ждал Наталью у подъезда и попал бы ей точно в голову, если бы ее не спас бог. Впрочем, и его тогда спас бог, потому что потом она спасла его сына. Он до сих пор не мог думать о том, что могло бы случиться с Сережей, и сейчас тоже отогнал эти мысли.

Он смотрел, как в ранних осенних сумерках проступает свет в доме через дорогу, а думал почему-то о заместителе Выдрине и недоумевал, как тот мог решить, что он, Петр Сапрыкин, не отследит пропажу собственных денег. Эта подлость у Толика Выдрина не прошла бы.

У него прошла другая подлость.

Он, Петр, считал, что все знает о своей жене, но не знал главного – что она его разлюбила…

Он не сразу заметил, что дверь дома напротив открылась и Наталья испуганно озирается по сторонам. Она все знает, понял Петр. Она знает, что он ее… караулит.

Тонкая женская фигурка была отчетливо видна на фоне открытой двери, и если бы у него в руках был не пистолет, а винтовка, он сразу бы выстрелил. Но у него был пистолет, оружие исключительно для ближнего боя, а расстояние до цели составляло метров тридцать, не меньше, и Сапрыкин стрелять побоялся. Он мог ее только ранить, но не убить, а Петр не хотел, чтобы ей было больно.

Наташа прикрыла дверь, нашарила в кармане сигареты и закурила, присев на крыльцо.

Она сидела на крыльце, чуть сгорбившись, и Петр Михайлович не сразу понял, почему почти перестал дышать. Она была так похожа на его мать, что Сапрыкин на какой-то момент испугался, не сошел ли он с ума.

Он опять взял в руки треснутое блюдце и, уже почти не таясь, закурил. И снова мысли почему-то перескочили на Толика Выдрина, которому не удалось отнять у него фирму, но удалось отнять его жену.

Командировка в Сочи была тогда очень некстати, но он не мог ее отменить и все ждал, когда Наталья позвонит ему и попросит отгулы на несколько дней, и тогда бы он прямо из Сочи поехал бы сюда. Она отгулы не просила, и он не понимал, почему.

Девушка на крыльце поднялась на ноги, огляделась, взявшись за перила рукой, и чуть помедлила у распахнутой двери, повернув голову прямо на него.

Она давно закрыла дверь, но ему опять показалось, что он стоит не дыша. Она была похожа на мать невероятно, немыслимо. И когда сидела, чуть сгорбившись, и когда озиралась, схватившись за перила, и когда боком замерла на фоне открытой двери. Все – фигура, движения, посадка головы были материны.

Петр совсем не думал о Наталье, когда осторожно полосой засохшей малины пробирался к забору, потом шел по узкой тропинке между заборами, потом по железнодорожным путям и дальше прямо к лесу. Он знал, что не сможет выстрелить. В нее он стрелять не станет. Будь что будет.

Он опять думал о Выдрине, о том, как легко ломаются людские судьбы, и что наказание за это никакими кодексами почему-то не предусмотрено.

На берегу реки, на том самом месте, где когда-то целовал семнадцатилетнюю девочку, он остановился, достал из кармана пистолет и, широко размахнувшись, забросил его точно на середину небольшой речки.

А ведь на самом деле ему ничто не грозит, запоздало подумал он. Никто никогда не докажет, что он не Петр Сапрыкин. Чего он так боялся?

Наталья расскажет, как директор похож на ее покойного дядю? Ну и что? Похож и похож… Да она никогда и не расскажет, он знал это совершенно точно.

Александрина ужаснется и брезгливо отвернется от бывшего мужа? Неделю назад он действительно так думал, а в эту минуту понял – нет. Она примет его любого. Он не знал, что она его разлюбила, потому что этого и не было, потому что она все так же его любит, и ей так же страшно жить без него, как и ему без нее.

Он не дал Выдрину увести его деньги и не даст увести жену.

Он открыл спрятанную в зарослях машину, уселся на удобное сиденье, достал телефон. У него имелись номера всех сотрудников, и Наташин тоже.

– Не бойся, – сказал он, когда она ответила.

Она молчала, и тогда он добавил немыслимое:

– Прости меня…

Наташа сидела на удобном старом диване, крутила в руках мобильник и тупо смотрела в окно. Почему-то она поверила Петру Михайловичу. То есть дяде Николаю. Нет, все-таки Петру, от юного Коли ничего не осталось, даже фотографий…

Она почти не удивилась, услышав дверной звонок, и не испугалась, только немного помедлила перед дверью, потом решительно распахнула ее и шагнула на крыльцо.

– Твой домишко? – спросил Вадим, кивнув на высокие стены.

– Мой, – мрачно согласилась Наташа, – я богатая наследница.

– Ну вот, – обрадовался он, – а морочила мне голову.

Он засмеялся неизвестно от чего, от счастья, наверное. Шагнул к ней и прижал к себе.

Он проснулся под утро и понял, что находится в собственной квартире, не зная, что с Наташей и где она, и сразу вспомнил про умершую тетку, но не сразу – название городка. Как ни странно, городок имел свой сайт, и он понял, что скончавшийся главврач городской больницы и есть Наташина тетка, очень уж имя редкое – Зинаида. Потом он долго ехал по трассе М-5, жалея, что не взял с собой кофе. Потом постоял у свежей могилы, засыпанной цветами, и кладбищенский старичок-сторож объяснил ему, где жила известная на весь город женщина-врач…

До него наконец дошло, что она отталкивает его, упершись ладонями ему в грудь.

– Что ты, Наташ? – испугался он. – Что случилось?

– Я разговаривала с твоей невестой. – Она стряхнула его руки и прошла на кухню.