секретарь Аурус повернулся к доминусу Виллиусу, сидящему по левую руку от императора, и ответил ему, словно говорил именно он. Незначительный жест, но я затаила дыхание. Скорее всего, он понимает.

– Девятка наделила меня властью добросовестно обговорить условия, – сказал он. – Торговые маршруты и корабли. Товары. И невеста. Есть много вариантов из богатых семей, которые принесут вам богатство и прекрасную императрицу.

– У меня уже есть императрица.

Секретарь поднял брови, прежде чем Нуру успела перевести, и я опять уставилась на него, все больше преисполняясь уверенности, что он понимает куда больше, чем хочет нам показать.

Заговорил лорд Эдо, и я услышала имя Сичи. То ли для нас, то ли для того, чтобы создать впечатление, будто Гидеон не понимает чилтейский, Нуру перевела:

– Его императорское величество связал себя с нашей семьей, женившись на моей двоюродной сестре, госпоже Сичи Мансин.

– Какая жалость, – сказал секретарь, хотя разочарованным не выглядел. Как и удивленным. – Тогда оставим тему богатых невест и поговорим об остальном.

– Нет, – рявкнул Гидеон, и с лица секретаря Ауруса сползла улыбка.

– Нет?

– Нет. Договора не будет. Никаких обещаний мира. Пока вы не предложите все свои земли и людей. Мы уже заключили союз с доминусом Лео Виллиусом, и, учитывая политическую ситуацию в Чилтее, он имеет гораздо большую ценность. – Гидеон положил руки на стол. – Я принял ваше предложение о встрече из любопытства, и теперь его удовлетворил, если только вы не предложите ничего более существенного.

Секретарь Аурус ответил таким же суровым взглядом, сложив руки на столе в той же уверенной манере.

– Я не могу предложить ничего более существенного, но если позволите, ваше величество, задам вопрос, – сказал он губами Нуру. – С одной стороны от вас сидит сын покойного иеромонаха, а с другой – левантийка, назначенная Защитницей Единственного истинного Бога. А сами вы веруете, или такой выбор советников… всего лишь странное совпадение?

– Я левантиец.

– А, так значит, вам это навязали. Как коварна вера.

Гидеон поднялся из-за стола, и губы секретаря тронула легкая улыбка.

– Встреча окончена.

И на этом все. Хотя я и надеялась на лучшее, ничего удивительного не произошло, все превратилось в фарс. Но я еще не сдалась.

Поднявшись, секретарь Аурус поклонился Гидеону, поблагодарил Нуру за перевод и смотрел, как один за другим имперская делегация покидает шатер, пока не осталась только я. Я наблюдала за ним сквозь прорези маски, пока писец шелестел бумагами, и не отваживалась задать вопрос, хотя и знала верные слова. Наедине со мной посланник заглянул мне в глаза, и, хотя мирные переговоры даже не начались, мы долго и молча смотрели друг на друга. А потом он кивнул. Не просто в знак признательности, а в знак понимания. Я тоже кивнула и ушла, обрадовавшись, что не ошиблась.

Встреча закончилась, и в лагере началась суета. Ничего не изменилось. Мы зря потратили время, и все хотели как можно скорее убраться подальше от слишком хорошо знакомого чилтейского лагеря. В этот день ехать было уже поздно, но наша половина лагеря готовилась к отъезду завтра с раннего утра.

Я нашла Нуру, когда та разговаривала со слугой перед шатром императрицы Сичи, кажется, спорила насчет подноса с едой, который принесли императрице.

– Нуру.

– Я занята, капитан.

– Мне нужна помощь Сичи. Это важно.

Она с ворчанием сунула поднос в руки караульному и повернулась ко мне.

– В чем дело, Дишива?

Слуга ошеломленно застыл, глядя на нас, но, к счастью, мало кто из кисианцев понимал наш язык, и я продолжила:

– Мне надо встретиться с секретарем Аурусом. Наедине. За мной следят и заметят, если я пойду в его шатер, но…

– Если Сичи пригласит вас обоих к себе, это не привлечет такого внимания, Лео или Гидеону не доложат. Понимаю.

– Похоже, ты многое понимаешь. – Я покосилась на слугу. – Все в порядке?

– Вообще-то нет… Но здесь не стоит об этом говорить.

Нуру всегда выглядела такой уверенной и злой на весь мир, что, увидев, как она прикусила губу от волнения, я вспомнила, насколько она молода. Слишком молода, чтобы нести всю ответственность, которую на нее взвалили.

– Давай пройдемся, – сказала я. – Нет, не спорь. Сичи подождет пять минут, а тебе полегчает. Пошли.

Я схватила ее за руку и увела подальше от изящных шатров, любопытных глаз и от Лео, к загонам для лошадей, где запах сена и конского волоса напоминал о доме.

– Ну давай, рассказывай, – сказала я, сунув ей в руки щетку, когда мы остановились рядом с Итагаем. – Что стряслось?

Взяв щетку, Нуру сердито уставилась на нее, словно на оскорбление, однако молча начала чистить бок Итагая.

– Ну же, вряд ли ты еще кому-то сможешь довериться, помимо императрицы Сичи.

– Даже если мне некому довериться, кроме тебя, это еще не значит, что я хочу тебе что-то рассказывать.

– Дело в Сичи? – Молчание. – В Лео? – Опять тишина. – В Гидеоне?

Она раздраженно фыркнула.

– Во всех. Ты помнишь, что через семь дней после свадьбы Гидеон должен был развязать ее кушак и… и лечь с ней в постель, чтобы завершить ритуал?

– Должен был?

Когда прошли те семь дней, я стояла на коленях, но потом Сичи уже не носила белый кушак.

Нуру многозначительно посмотрела на меня над крупом Итагая.

– Не знаю, что ты слышала про Гидеона, но… С тех пор как я стала седельной девчонкой у Первых Клинков Торинов, я никогда не слышала, чтобы он с кем-то спал. Любовные игры… его, похоже, не интересуют, и ничего не поменялось. То ли он вообще не способен, то ли его никто не привлекает, то ли не привлекает Сичи…

– Он даже не пытался? Хотя бы в ритуальных целях?

– Нет.

– Ты спрашивала его об этом?

– Нет, не хотела, чтобы узнал Лео. Поэтому спросила Тепа, ведь он много лет был целителем Первых Клинков. Он посмеялся надо мной. – Нуру уставилась на круп Итагая, быстро работая щеткой. – Сказал, что я уже давно с Первыми Клинками и должна знать, что Гидеона интересует только Рах. Теп велел мне самой развязать ее кушак. Так я и сделала.

Я ничего подобного не слышала, но, как только она это сказала, поняла, что так и есть. Я пробыла рядом с Гидеоном не так долго, как любой из его Клинков, но достаточно давно, чтобы понять, – по-настоящему его волнует только один человек.

– Дельный совет, – сказала я. – Тогда в чем проблема?

– В Лео. Он знает. Он ведь знает все. А кисианцы – такие… кисианцы, что это может уничтожить не только их брак, но и саму Сичи, ее отвергнет семья. Лео говорит, что точно этого добьется, если только она не пообещает выйти замуж за него, когда с Гидеоном что-то случится, и Сичи не просто ненавидит Лео, а боится, что пообещать такое – все равно что вонзить Гидеону нож в спину. Человек вроде Лео не попросит ничего подобного, если