Вечером того же дня Газыров выслушивал доклад Хасана о состоянии безопасности в его огромной компании: какие произошли за неделю происшествия; сколько возвращено дебиторки; кто из сотрудников, и за какие проступки уволен…

— Что-то, Руслан, на тебе лица нет, — закончив длинный монолог, заметил соплеменник. — Неприятности?

Безопасник был в курсе аферы с оружием, но деталей не знал…

— Если не сказать хуже… — проворчал босс, устало проводя ладонями по щекам.

Ему требовалось выговориться, излить кому-нибудь душу. Возможно, Хасан был не самой подходящей для исповеди кандидатурой, но не помощнику же с Элеонорой плакаться в жилетку. И он вкратце изложил суть проблемы, пожалуй, впервые за долгие годы ставшей для него неразрешимой…

Внимательно выслушав шефа, бывший уголовник внезапно успокоил:

— Завтра утром можешь позвонить адмиралу. Дело с фээсбэшником я легко улажу. Как, кстати, его фамилия?..

— Ты уже убивал? — прошептал молодой чеченец, следивший несколькими днями ранее в кафе за секретаршей и взятый Хасаном для подстраховки.

— Миллион раз… Боишься что ли? — блеснул тот золотыми коронками.

— Не то чтобы очень… А вдруг он будет не один?

— Значит, придется класть и остальных, — уверенно заключил уркаган, успевший и повоевать в Чечне на стороне Масхадова, и отсидеть на зонах в общей сложности более десятка лет.

Они стояли у окна подъезда между четвертым и пятым этажами. Человек, которого срочно потребовалось убрать Газырову, жил на третьем. Узнав от Руслана лишь фамилию подполковника ФСБ, Волк, он же Хасан, быстро добыл исчерпывающие данные о будущей жертве через свои каналы. Стрелять предстояло в тридцатичетырехлетнего мужчину, ростом чуть выше среднего; с правильными чертами лица, светловолосого и коротко остриженного; женатого, отца одного ребенка…

— Машина, — испуганно молвил молодой кавказец, прильнув к стеклу.

— Не светись, — отодвинул его подальше от лучей уличного фонаря наемный убийца.

Сам же, встав поближе к боковому проему стены, стал пристально всматриваться в вышедшего из автомобиля человека. Одетый в темный гражданский костюм мужчина направлялся как раз в этот подъезд. В руке он нес большую картонную коробку…

Сегодня у семейства Корниловых ожидалось скромное празднество — девять лет совместной жизни. Вроде бы и дата не круглая, однако ж… Жена пребывала на пятом месяце, и в начале осени у них должен был появиться второй ребенок. Они с нетерпением ждали и готовились к важному событию — в небольшой двухкомнатной квартире, полученной подполковником всего лишь четыре года назад, он переставил мебель, освободив, таким образом, место для маленькой кроватки, возле их раскладного дивана. Корнилов теперь все больше сам занимался домашними делами, стараясь освободить и поберечь жену. А нынешнее застолье со свежим тортом к чаю, по задумке заботливого мужа должно было добавить настроения не слишком хорошо переносившей беременность молодой женщине.

До третьего этажа, он всегда поднимался пешком, лифтом же пользовался в самых исключительных случаях, когда, например, волок из магазина детскую кроватку. Быстро преодолев лестничные пролеты, и аккуратно поставив торт перед дверью, офицер службы безопасности стал рыться по карманам в поисках ключей. Сверху по лестнице спускались какие-то мужчины. Негромко о чем-то разговаривая и посмеиваясь, они прошли мимо. Ключи позвякивали во внутреннем кармане пиджака где-то под пистолетом.

«Нет, так их не достать…» — взявшись за рукоятку «макарова», чтобы извлечь сначала его, успел подумать он. Тут же рядом, чуть ниже, раздались подряд три хлопка, и острая боль внезапно обожгла левое плечо. Подполковника отбросило вправо. Он едва успел выдернуть из кармана руку вместе с зажатым оружием и рефлекторно — чтобы не упасть, опереться ей о стену.

«Что за дела? — промелькнуло в голове, — сейчас ведь испорчу торт…»

Еще через мгновение контрразведчик все понял. Скользя и заваливаясь по стене в проем соседней двери, он передернул затвор левой, еще послушной рукой и, почти не глядя, ответил двумя громкими выстрелами в сторону подъездного окна, откуда исходил непонятный, еле различимый шорох, а в темноте почти неосвещенного лестничного марша, мелькали силуэты только что прошедших мимо людей. Снизу раздался еще один хлопок, и что-то сильно ударило в грудь. Корнилов совсем осел на пол, но сумел опять дважды нажать на спусковой крючок. Послышался жуткий крик и гулко разносящиеся по подъезду, удаляющиеся вниз шаги.

«Они могут вернуться, чтобы произвести контрольный выстрел, — донеслась до угасающего сознания мысль. — В обойме осталось четыре патрона… Нужно сообщить о нападении дежурному. Срочно позвонить!»

С трудом делая вдохи клокочущей грудью, он сделал попытку встать, но тело уже не подчинялось. Тогда подавшись вперед, фээсбэшник попробовал ползти.

«Я встречу их там — ниже… они не ожидают… И… и надо уйти отсюда, чтобы жена не видела… Ей сейчас нельзя волноваться…»

От подполковника уходило сознание. Сквозь серо-черную пелену еще открытых глаз, казалось — работая мышцами, он передвигается и вот-вот достигнет цели. Но Корнилов лежал неподвижно на бетонном полу, залитом кровью, лишь слабо шевеля пальцами левой руки. Правая кисть, побелев от напряжения, продолжала сжимать рукоять пистолета.

От горячего ствола «макарова» медленно, тонкой струйкой, поднимался сизый дымок…

Владивосток

Минуло двое суток с момента второго визита эмиссара к главе компании, но дело со второй партией «товара» не сдвинулось ни на йоту. Связавшись с Газыровым по телефону, Баринов выслушал торопливые оправдания о том, что, мол, затянулся процесс обработки трусливого поставщика, преследуют сложности и всяческие непредвиденные обстоятельства… Холодно попрощавшись, спецназовец отключил аппарат и решил-таки привести в исполнение заранее заготовленный для такого случая план…

Каждое перемещение по городу помощника он стал отслеживать сразу после встречи в кафе с Элеонорой, когда узнал, что именно тот является правой рукой Руслана Селимхановича. На данный момент Александр установил и адрес его квартиры, и маршруты поездок, и приблизительное время возвращения домой. Перехватить молодого энергичного кавказца днем было практически невозможно — он либо непредсказуемо разъезжал по Владивостоку, встречаясь с партнерами и разнокалиберными чиновниками; либо безвылазно находился в офисе компании, решая рабочие вопросы по телефону. Вечером же, садился в служебную машину, дежурившую у самых дверей и, катил в респектабельный район, где новенькие престижные многоэтажки ровным полукольцом опоясывали подножье живописной сопки. Подловить его, оказавшись с глазу на глаз, возможно было только там…

Начинало смеркаться. Уже третий час майор с журналом в руках расслабленно восседал на лавочке у соседнего подъезда. Помощник где-то задерживался… Свернув журнал трубочкой, Сашка взглянул на часы. Половина десятого… В светлое время дня «беседу» с чеченцем он рассчитывал провести в подъезде, теперь «разговор» мог состояться и на улице — лишь бы поблизости не оказалось свидетелей. Пространство вокруг дома, сплошь утыканное саженцами хвойных пород и из-за своей открытости мало подходившее под определение двор, понемногу опустело — великовозрастные жители «перемыли кости» соседям и разошлись внимать плаксивым сериалам; детвору родители разогнали по домам ужинать и укладываться спать. И как назло лишь у подъезда, в котором проживал первый заместитель Газырова кучковалась компания подростков 14—16 лет…