Флинт набирает пятизначный код, причем делает это так быстро, что я успеваю разглядеть только первые три цифры. Проходит секунда – и над дверью вспыхивает зеленый свет, а замок отпирается.

Флинт оборачивается, смотрит на меня и открывает дверь.

– Ну что, ты готова?

– Да, конечно. – Еще раз взглянув на телефон, я вижу, что надо поспешить, не то я опоздаю.

Флинт придерживает передо мной дверь, я благодарно улыбаюсь ему, но стоит мне переступить порог, как мой внутренний голос кричит, чтобы я бежала отсюда прочь.

Со всех ног и без оглядки.

Но Флинт ждет, когда я пройду. К тому же если я сейчас не потороплюсь, то здорово опоздаю на урок изобразительного искусства. Нет, не такое первое впечатление мне хочется произвести на учителя, преподающего мой любимый предмет.

И ведь рядом со мной находится Флинт, тот самый парень, который спас меня от самых худших последствий падения с высоты. Так что нелепо думать, что мне надо бежать от него, что бы там ни говорил Джексон.

А потому я заставляю себя засунуть свои идиотские опасения куда подальше и делаю шаг вперед.

Флинт переступает порог вслед за мной, затем с громким стуком захлопывает за нами дверь.

Освещение здесь тусклое, еще более тусклое, чем в коридоре, и мои глаза приспосабливаются к нему не сразу.

Больше всего это помещение похоже на тюрьму. Впереди располагается несколько камер, в каждой из них стоит койка и при ней – ручные и ножные кандалы. Ну, нет – пусть это и замок, пусть он и находится на Аляске, все равно этот номер не пройдет. Точно не пройдет.

– Мы должны повернуть назад, – говорю я, безуспешно дергая ручку двери. – Как открыть эту дверь? – На этой ее стороне нет кнопочной панели, нет ничего, что могло бы помочь мне выбраться отсюда.

– Она открывается только с той стороны. – Похоже, Флинт позабавлен. – Не беспокойся, секунда – и это место останется позади.

– Я думала, мы войдем в туннель, Флинт. Мне же надо на урок по изобразительному искусству.

– Это и есть вход в туннели. Успокойся, Грейс.

– Какие туннели? Это же подземная тюрьма! – Меня охватывает тревога, мой мозг шепчет мне, что я знаю этого парня не так уж хорошо. И что здесь может случиться все, что угодно. Я делаю глубокий вдох, пытаясь подавить захлестнувший меня панический страх.

– Доверься мне. – Флинт кладет ладонь мне на поясницу, и мы идем вперед. Мне не хочется идти, но, похоже, выбор у меня небольшой. Я могу начать молотить в дверь, надеясь, что меня кто-то услышит, или же могу поверить, что Флинт доведет меня до нужного мне туннеля. Он всегда был ко мне добр, говорю я себе и позволяю ему вести меня дальше, надеясь, что я не совершаю ошибку.

Мы проходим мимо четырех камер, и я иду молча. Но когда Флинт останавливается перед пятой камерой и пытается провести меня в ее дверь, моему доверию и терпению приходит конец.

– Что ты делаешь? – вопрошаю я. Вернее кричу. – Я туда не пойду.

Он смотрит на меня так, будто я веду себя совершенно неадекватно.

– Вход в туннели находится там.

– Я не вижу никакого входа, – резко бросаю я. – Я вижу только решетку. И кандалы.

– Честное слово, это не то, чем кажется. Это потайные туннели, и когда замок строили сто лет назад, вход в них хорошо замаскировали.

– Не слишком ли хорошо? Я хочу вернуться назад, Флинт. Лучше я опоздаю на урок и придумаю какую-нибудь отговорку, но…

– Все в порядке. – На его лице впервые отражается беспокойство. – Мы пользуемся этими туннелями постоянно, и уверяю тебя, я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

– Да, но… – Я осекаюсь, когда дверь на другом конце помещения открывается и входит Лия.

– Не закрывай дверь! – кричу я ей и со всех ног кидаюсь к единственному выходу из этого жуткого места, который могу разглядеть.

Но она, похоже, не слышит меня. Дверь захлопывается за ней. Черт.

– Грейс! – Она удивленно смотрит на меня, вынимая из ушей наушники. – Что ты здесь делаешь?

– Я веду ее в туннели. – Флинт, подойдя, бросает на меня досадливый взгляд. – У нее урок по изобразительному искусству.

– Да? С Кауфман? – На лице Лии отображается интерес.

– Да.

– Хорошо. У меня тоже. – Она холодно смотрит на Флинта. – Я беру ее на себя.

– Это необязательно, – возражает он. – Я тоже иду в ту сторону.

– Не трудись.

– Мне это нетрудно. Верно, Грейс? – Он улыбается мне, причем на сей раз показывает все зубы.

И как его можно винить? Он пытался помочь, а я психанула ни с того ни с сего.

– Если ты уверен, – говорю я.

– Конечно, уверен. – Он берет меня под руку. – Я с удовольствием провожу вас на урок, дамы.

– Как же нам повезло. – Лия улыбается приторной улыбкой и, взяв меня под другую руку, ведет нас обратно в другой конец помещения. Между ними двумя я чувствую себя как застрявший шарик для пинг-понга.

Лия не отпускает мою руку, пока мы не доходим до последней камеры. Зайдя внутрь, она хватает один из браслетов ручных кандалов – то же самое собирался сделать Флинт, когда я психанула, – и резко тянет его на себя.

Часть каменной стены, к которой прикреплены кандалы, раздвигается. Лия оглядывается на нас с Флинтом, подняв брови:

– Вы готовы?

Флинт смотрит на меня, вопросительно склонив голову набок.

Я чувствую, что краснею. Мне стыдно.

– Простите. Я психанула, притом без всяких причин.

Флинт пожимает плечами:

– Да ладно. Я прихожу сюда так часто, что забыл, какой жутью веет от этих стен.

– Да, жуткое местечко, – говорю я, входя в камеру. – А когда ты взялся за эти кандалы…

Он смеется:

– Не могла же ты в самом деле подумать, что я собираюсь тебя приковать?

– Разумеется, могла, – отвечает Лия, когда мы входим в потайную дверь и она закрывает ее за нами. – На месте Грейс я тоже не стала бы тебе доверять. На вид ты точь-в-точь извращенец, наедине с которым не стоит оставаться ни минуты.

– Извращенец какого рода? – спрашивает Флинт, глядя то на нее, то на меня.

Я вдруг вспоминаю, что сказала Мэйси о Джексоне, когда предостерегала меня против него и убеждала обходить его десятой дорогой.

– Ну, знаете, вроде того, который морит девушек голодом, чтобы потом сшить себе платье из их кожи.

Они оба воззряются на меня так, будто я не в своем уме. Лия ошарашена, но также позабавлена, а вот Флинт… Флинт, похоже, до чрезвычайности обижен. Повод для этого совершенно неподходящий, но я не могу удержаться от смеха. Потому что кто же не смотрел это кино – или хотя бы не слышал о нем?