— Она на самом деле хочет заботиться о детях?

— Конечно, нет! И я не смогу ходатайствовать за Аву в суде — моя жена не особо ее любит.

— Как и все остальные жены. Выходит, назревают серьезные неприятности?

— Точно. Ни матери, ни бабушке дети не нужны.

— Трудно поверить, что Курта фон Фалендорфа нашли, — сказал Марк Шугамен Биллу Митски, когда они отправились на очередное патрулирование.

— Отличные новости, — ответил Билл. — В Холломене работают лучшие полицейские.

— Может, им удастся поймать Додо, как думаешь?

— Удастся. Просто на них в последнее время слишком много всего навалилось, теперь более-менее устаканилось, если только не появится что-то новое.

— Надеюсь, ты прав! — с энтузиазмом поддержал Марк. — Тогда все мы сможем расслабиться.

— Собираешься бросить наши прогулки? — встревоженно спросил Билл.

— Нет. Они очень полезны для сердца и фигуры, Билл. — Марк засмеялся и похлопал себя по животу.

— Кто это там, впереди? — неожиданно спросил Билл Митски.

— Сиамские близнецы, — простонал Марк.

— Ты прав, они наверняка срослись в районе бедра. Даже походка специфичная. Омерзительно!

— Добрый вечер, — вежливо проговорил Марк, поравнявшись с Робертом и Гордоном Уорбертонами.

— И вам отличного вечера, господа, — ответил Робби.

Близнецы остановились, и Марк представил их Биллу.

— Вышли на вечерний моцион? — поинтересовался Билл, пытаясь втянуть живот.

— Да, — откликнулся Робби. — Такая теплая погода! Я так люблю бабье лето в Новой Англии. Днем — больше двадцати пяти градусов, ночью подмораживает; это время просто создано для вечерних прогулок.

— Вы часто гуляете? — спросил Марк. — Я вас прежде не встречал.

Близнецы женоподобно захихикали.

— Конечно же, нет! — воскликнул Робби и двинулся дальше. Горди автоматически шагнул одновременно с ним.

— Желаем здравствовать! — добавил Робби.

Марк и Билл еще какое-то время продолжали стоять.

— Они приводят меня в содрогание, — сказал Марк.

— Они приводят меня в бешенство, — не удержался Билл.

— Желаем здравствовать! Он думает, что он — Ноэл Коуард[18]?

И мужчины продолжили свое патрулирование.

— Знаешь, о чем я скучаю? — спросил Билл, когда они свернули на Сидар-стрит, где было гораздо оживленнее: вверх-вниз сновали машины, по тротуару шли люди.

— Нет, о чем?

— О вечеринках. О твоих шумных приемах, Марк.

Марк вздохнул и покачал головой:

— После убийства Меланты? Нет, Билл, это исключено. Ее смерть будет отравлять все веселье.

— Один больной ублюдок разрушил все! Кэрью был таким замечательным районом.

— И будет снова, но только когда Додо поймают.

Когда у него находилось свободное время, Didus ineptus с удовольствием посвящал его подготовке к дальнейшим действиям, и план относительно следующей женщины прорисовывался все явственнее. Он нападет на нее на третьей неделе или по окончании второй? Они думают, что для него это важно — какие идиоты! Когда осуществить, зависит только от его подготовленности. Вопрос в том, стоит ли разделять свою славу с парочкой старых глупцов: Хьюбертом Хамфри и Ричардом Никсоном? Если стоит, то три недели. Или лучше выступить в конце второй недели, когда сцена будет принадлежать только ему одному?

Она жила на Сидар-стрит, и в этом была определенная доля риска. Но нет ничего невозможного. Нужно только максимально аккуратно провести всю операцию. Его целью являлся четырехэтажный дом на восемь квартир по соседству с частным домом Хохнеров. Если бы не Хохнеры, задача была бы невыполнима. Их семейка напоминала того мальчика, который все время кричал: «Волки, волки!»; они постоянно звонили полицейским и жаловались на соседей. В результате копы перестали приезжать и проверять их заявления. Конечно, Хохнеры жаловались и на это, но даже новая шишка — капитан Фернандо Васкес быстро понял их суть и ограничивался витиеватыми посланиями.

Будущая жертва Додо жила на первом этаже и со стороны дома Хохнеров; ее звали Катрин Дос Сантос, она была страстной католичкой, чистой и целомудренной, — смуглая красивая девушка с внешностью, как у Мадонны Рафаэля.

В его списке имелись и другие девушки, но Катрин была совершенно особенной. Начать с того, что ее волосы были чернее полночного неба, а поразительные фиалкового цвета глаза — огромные и округлые, обрамленные пушистыми ресницами — излучали полную безмятежность. Она рассказала ему на вечеринке, что еще никогда не влюблялась и бережет себя для мужа.

На всех окнах ее квартиры стояли решетки. Не какая-то имитация, а настоящие тюремные решетки, каждый прут шириной в дюйм и из прочного металла. Решетки были вмонтированы в бетонную стену — через них внутрь не попасть. Еще имелись две прочные двери. Одна, у пожарного входа, смотрела на дом Хохнеров, она запиралась на засов сверху и снизу. Входная дверь находилась посередине задней стены дома и закрывалась на три разных замка.

У него имелись ключи. Даже девственницам нужно писать, и Катрин отправилась в туалет для гостей в квартире Марка Шугамена, будучи не то чтобы пьяной, но слегка навеселе, а потому с легкостью оставила свою большую сумку. Пока Дэйв Фейнман показывал дрянную пародию на сенатора Строма Тэрмонда, он снял восковые отпечатки со всех пяти ключей. Как-то глубокой ночью он примерил эти ключи к входной двери и пометил те, что подходили. Кроме того, он выяснил, что для открытия замка требуется определенная последовательность манипуляций и нужно было увидеть, как открывается дверь.

На следующий день он пробрался на задний двор нужного ему дома и укрылся в живой изгороди, чтобы пронаблюдать за Катрин.

Она прошла по боковой дорожке так близко от него, что он даже слышал шуршание ее колготок между бедрами. Шесть тридцать, минута в минуту. Первым она открыла верхний замок: три поворота вправо, два влево. Затем нижний: шесть поворотов влево. И последний: четыре поворота влево, три вправо. После этого девушка прислонилась левым плечом к двери и с силой ее толкнула. Дверь открылась совсем немного, но достаточно, чтобы хозяйка смогла проскользнуть внутрь. Затем раздался стук закрываемого стального засова — сначала верхнего, потом нижнего; вслед за этим Катрин заперла все три замка. Форт Нокс в действии. Что за женщина!

Он был очень ограничен во времени. В случае с Катрин он знал, что ему следует дожидаться ее прихода внутри, однако у Хохнеров имелась терраса, на которой они почти каждый вечер пили холодный чай, где-то до шести пятнадцати, потом уходили. Несомненно, вскоре они станут завершать свое чаепитие на свежем воздухе гораздо раньше, но он не хотел рисковать, взяв это предположение в расчет. У него будет только пятнадцать минут, хоть он и подойдет к дому на всякий случай в шесть.