Конечно, я мог сам. Я же чертов юрист. Но говорить об этом я не стал, как не стал и отказываться. Она была права, она имела право на свое последнее желание. И если эта женщина просила меня этим заняться, то я был готов. Я должен был сделать что-то для нее, после всего, что сделала для меня она. И если этим «что-то» была просьба достойно проводить ее, то я обязан был её выполнить.

— Конечно, Аманда. Я всё сделаю. Даже выбью Вам лучшее место в колумбарии, — тихо ответил я, снова улыбаясь сквозь слезы.

Она улыбнулась в ответ и закрыла глаза.

— Спасибо, мой мальчик, — шепотом ветра проговорила она, засыпая.

Я вернул маску на место и вышел из палаты. Мне нужно было на улицу. А еще я надеялся встретить кого-то, у кого можно стрельнуть сигарету. Пусть я уже не курил, но сейчас нестерпимо хотелось снова почувствовать горький привкус никотина на губах.

Я знал, что сегодня ночью больше не усну.

***

— Оли…

— Я здесь.

Отложив книгу, которую дала мне одна из медсестер, я пересел на кровать Аманды, снова взяв ее за руку. Был разгар дня, на улице на удивление было тепло и солнечно. Словно не приближалась зима, крадясь по тени города и прорываясь на холодных ветрах.

Рука Аманды дрогнула, но не поднялась, и я сам снял с нее маску.

— Что такое, Аманда? Воды? Позвать сестру?

— Ты знаешь… я никогда не сдавала комнату, — тихо протянула она, не открывая глаз.

Я сначала не понял, о чем она говорит, так неожиданно это было. Я подумал, что может быть у нее начались галлюцинации или бред, врачи предупреждали меня об этом.

— Жила одна… Почти ни с кем не общалась… Я думала… думала, так будет правильно. Не хотела, чтобы кто-то переживал, — продолжала женщина, улыбаясь уголками губ.

— А мне сдали комнату, — дошло до меня.

— Да… Ты так похож на моего сына… — протянула она.

— У Вас есть… был сын? — невольно я сам говорил тихо, но Аманда меня прекрасно слышала.

Ее улыбка стала шире.

— Да. Мой прекрасный мальчик. Он был твоим ровесником, Оли. Вечно… влипал в истории, но… был послушным. Добрым. Очень верным…

В уголках ее глаз скопились слезинки. Я помолчал немного, но она не заговорила. Тогда я решился спросить, мне казалось, для нее было важно рассказать об этом.

— Что… что с ним случилось?

— О… он погиб. Это был несчастный случай, никто не ожидал…

— Смерть никто не ожидает, — вырвалось у меня. Я погладил Аманду по руке, а на ее лице вдруг мелькнула тень знакомой слегка хитроватой улыбки.

— А здесь ты не прав. Кое-кто и ожидает, — выдала она, и я тихо засмеялся.

Вот так черный юморок от умирающего в хосписе. Ладонь Аманды дрогнула в моей, она подняла дрожащую руку, коснувшись моей щеки. А я поддерживал ее за запястье, чувствуя, что ей тяжело дается даже это движение.

— Ох, ты так похож на него. И одновременно ты совсем другой. Увидев тебя в тот день… ты был таким потерянным, таким… печальным… я просто не смогла пройти мимо. И знаешь…

Она открыла глаза, посмотрев на меня с бесконечной теплотой и нежностью.

— Я смогла снова… хотя бы ненадолго… почувствовать себя матерью. Мамой, в которой нуждались. Хотя думаю, матерью-то я всё-таки была дерьмовой.

Аманда тихо рассмеялась, кашляя. Услышать такое из ее уст было дико и непривычно, но я пропустил ругательство мимо ушей. Повернув голову, я прижался губами к ее руке.

— Неправда. Я бы сказал, что плохих матерей не бывает, но это не так, Вы просто их не видели. Одно точно могу сказать, Аманда. Вы были отличной матерью. А еще… Еще Вы стали мне хорошим другом. Правда… Если бы не Вы, то меня бы уже не было.

По моим щекам снова струились слезы, стекая по руке Аманды и капая на одеяло. Она погладила мою щеку большим пальцем.

— А если бы не ты… я бы никогда не осуществила свою мечту. Так бы и ждала своей смерти… сидя в кресле перед телевизором.

Она подвинула свободную руку, поймав мою ладонь, и слегка сжала пальцы.

— Прости, что не могу остаться с тобой, милый… Однако, я прожила долгую и очень хорошую жизнь… Можно уже идти… Но я всё равно буду рядом… буду оберегать тебя. А ты… когда будешь смотреть хороший фильм, вспоминай обо мне. А потом… спустя много лет, когда ты станешь папой… расскажи своим детям про такой фильм. Начни его так… «Жила-была тетушка Аманда, которая любила кино и мечтала путешествовать»… Обещай мне…

— Конечно. Конечно, я обещаю, — тихо ответил я, надеясь, что она меня услышит.

Я боялся, что если хоть немного повышу голос, то совсем расклеюсь. Аманда снова прикрыла глаза.

— Я полюбила тебя, милый. Я всей душой желаю тебе найти свое счастье. И я знаю… ты будешь еще счастлив. Спасибо тебе… за то… что ты так скрасил мои последние месяцы…

Я видел, что Аманда засыпает, но никак не мог отпустить ее руку. Я чувствовал, что мы говорим в последний раз, знал это. А мне ведь так многое нужно было ей сказать.

— Нет, Аманда, это Вам спасибо. Вы же…

— Ш-ш-ш-ш, — ее палец, скользнув по щеке, лег на мои губы. — Не нужно слов. Я знаю. Я все знаю. Просто… обними меня на прощанье. Этого будет достаточно…

Я прикусил губу. Наклонившись, я аккуратно обнял ее, положив голову на ее плечо. А она, из последних сил сумев поднять руку, положила ее на мою голову, растрепав волосы.

— Береги себя… Алекс…

Ее голос был похож на подкинутый ветром пух, так он был тих и невесом. Но я услышал. Рука Аманды плавно соскользнула с моей головы. Она уже давно спала, а я так и лежал, рядом, не в силах остановить слезы.

Это было тяжело. Но я был благодарен судьбе за предоставленный мне шанс узнать эту невероятную женщину и проводить ее в последний путь.

***

Я оказался прав. Больше Аманда так и не пришла в сознание. Мне все казалось, что она просто спит, я говорил врачам, что мы с ней проговорили довольно долго. А сейчас её сердце билось ровно и размеренно, даже руки вроде бы потеплели. Казалось, что ей лучше.

Но врачи сказали, что это агония. Так организм готовился к логическому завершению своей функции. Ей оставалось совсем чуть-чуть.

Выгнав из палаты всех людей, я попросил не беспокоить нас, обещав сообщить, когда всё закончится. Весь день