– А вдруг я смогу помочь?

Насмешливый смех сорвался с ее губ, но быстро утих. Я молча ждала, потому что знала – она заговорит. Ветер с моря раздувал ее юбку. Она повернулась ко мне. Волосы лизали белую кожу ее лица словно танцующие языки пламени. У нее явно поменялось настроение, однако я этому почему-то не обрадовалась.

– Ты права, Кейтлин, – наконец сказала Меган куда более спокойным голосом. – У меня есть о чем тревожиться. Уже больше месяца у меня не было кровотечений.

Я уставилась на нее с раскрытым ртом.

– Ты хочешь сказать, что ты… беременна? – спросила я, не помня себя от удивления.

– А ты догадливая, Кейтлин! – язвительно ответила она.

Месяц… Но кто отец ребенка? И вдруг я почувствовала, как меч неизбежности пронзает меня.

– Ты точно знаешь, что беременна?

– Конечно, я знаю точно! У меня все признаки беременности!

– Но Эффи наверняка знает травы и способы…

– Эффи? Ты же не думаешь, что… – И Меган в гневе воздела руки к небу. – Да ни за что в жизни она такого не сделает, не пойдет против воли Господа! Она – повитуха, а не мастерица делать ангелочков!

– Тогда, возможно, кто-то другой из клана?

– Нет. И вообще, кто тебе сказал, что я хочу избавиться от этого ребенка?

– Меган, как же…

Я вдруг почувствовала себя глупой гусыней. Конечно, она хочет оставить ребенка! Дело не в этом.

– Это из-за его отца? Ты хочешь выйти за него замуж? – спросила я, чувствуя, как в душе растет страх.

Только теперь, неожиданно для себя самой, я поняла, что не хочу уезжать. Меган же смотрела на меня озадаченно.

– Ты знаешь, кто отец, правда, Кейтлин?

– Это…

Мне не хотелось знать, кто отец ее ребенка. Она могла спать и с другими мужчинами, разве не так? Однако только Лиам мог подтвердить мои опасения или опровергнуть их. Я решила, что разумнее будет оставить эти мои соображения при себе. Меган некоторое время сидела молча, время от времени бросая на меня злые взгляды. В ее последнем вопросе я услышала неприкрытую угрозу.

– Он знает, что ты ждешь ребенка?

– Знает или нет, это не меняет дела. Когда узнает, ему придется поступить как должно. Глава клана потребует это.

Выражение ее лица чуть ли не поминутно менялось. Пальцы ее судорожно перебирали речную гальку. Наконец она медленно подняла глаза, и на меня уставились два великолепных сверкающих изумруда, заключенных в оправу бездушного, как мрамор, лица.

– Лиам женится на мне.

Эти ее слова обрушились на меня, словно удар кулаком в живот. Мне вдруг стало нечем дышать. Я больше не хотела ее слушать. Нет, она лжет, этого просто не может быть! Она рассказала мне эту историю, чтобы заставить уехать! «Но разве не это ты намеревалась сделать, Кейтлин?» – повторяла я про себя. Да… Нет… На самом деле я надеялась, что Лиам приедет до моего отъезда. Что он попросит меня остаться. Что скажет мне… скажет, что любит меня. Господи, вот чего мне хотелось на самом деле!

Словно в страшном сне, я встала и, пошатываясь, направилась к Бонни. Подойдя к лошади, я медленно обернулась, чтобы посмотреть на Меган. Она тоже встала и обняла живот обеими руками, собрав юбку так, чтобы он казался больше и круглее, чем на самом деле, – казался таким, каким очень скоро и вправду станет. Мое отчаяние придало ей смелости, и она сказала язвительным тоном:

– Если думаешь, что я тебе вру, спроси у него сама! Он подтвердит, что мы делили постель.

И она расхохоталась. От этого истерического смеха у меня мурашки побежали по коже.

– Что, расстроилась? Теперь, Кейтлин, тебе незачем его дожидаться, – добавила она злобно. – Еще не поздно вернуться и сесть на «Голубой дельфин»!

Я прижалась лбом к теплой лошадиной шее и закрыла глаза, чтобы удержать слезы.

– Он мой! – крикнула Меган мне в спину, вложив в этот крик весь пыл, на какой была способна. – Возвращайся туда, откуда ты родом, здесь ты чужачка, и ты нам не нужна! И Лиаму ты не нужна! У него есть я! Я и ребенок, которого я ношу!

Ее слова вонзались мне в спину подобно кинжалам. Земля покачнулась у меня под ногами. Я схватилась за седло, чтобы не упасть, и стиснула зубы, чтобы не закричать.

Дрожа всем телом, я взобралась в седло, пустила Бонни галопом и не сбавляла скорости, пока не доехала до озера Лох-Ахтриохтан. Слезы застилали мне глаза. Бонни задыхалась от скачки. Я спешилась в сосновом бору и повалилась на ковер из иголок.

Боль была ужасной, Господи, такой ужасной! Я чувствовала себя так, будто меня предали. Во мне смешались гнев, отчаяние, ненависть, горечь… Я тонула в бушующем океане эмоций. В ушах до сих пор звучали слова Меган, снова и снова, и ее смех безжалостным молотком стучал в висках. Я потеряла способность размышлять здраво. Тело сотрясалось от конвульсивной дрожи, из глаз текли слезы, и я не могла их сдержать. Изнемогая, я крикнула в небо:

– О Лиам! Как ты мог?

Я вспомнила, как на празднике он улыбался Меган, какими глазами смотрел на нее. Потом, уже позже, в темноте со мной, прикосновение его губ к моим губам… Разве можно быть такой наивной? Он хотел меня, но только на один раз, чтобы развлечься. У него в постели уже была женщина, но ему хотелось соблазнить еще одну – под своим пледом, на ложе из вереска. Проклятый шотландец!

От соснового запаха меня затошнило. Я встала, вернулась к озеру и села на берегу. Прошло уже девять дней, как Лиам уехал, чтобы «все обдумать». Что ж, пусть думает хоть до скончания века, если ему так хочется, но я не стану дожидаться его возвращения. Если он полагает, что сможет заточить меня здесь ради удовлетворения своих низких инстинктов, он глубоко заблуждается!

Я снова разрыдалась. Слезы все текли и текли, словно вода из неиссякаемого источника. Я выплакивала свое горе в озеро, и слезы мои утекали в Ко, чье течение было таким же бурным, как и мои чувства, с тем чтобы раствориться в более спокойных и безмятежных водах озера Ливен.

Солнце медленно опускалось за Мил-Мор. Долина купалась в мягком рассеянном оранжевом свете, озеро подернулось золотой волнистой вуалью. Странное дело, но на душе у меня стало легче. Мысли мои прояснились. Кто я такая, чтобы осуждать Лиама? Не без горечи я осознала, что влюбилась в мужчину, у которого была целая жизнь до встречи со мной, и я не имела к ней никакого отношения. Мне давно нужно было уехать из долины, где для меня нет места. Я и вправду была здесь чужачкой. И единственное, что мне оставалось сделать, – это возместить ущерб, который я нанесла ему и его клану.

Я сняла башмаки и окунула ноги в золотую воду озера. Она оказалась очень холодной, но я решила потерпеть. Намочив край подола, я вытерла лоб и шею, брызнула водой себе в лицо. Из-за всех переживаний, которые мне пришлось пережить за день, я сильно вспотела. Распустив шнуровку корсажа, я немного освежила грудь. И вдруг неожиданно мне до дрожи захотелось немного поплескаться перед возвращением в деревню. Я подобрала юбку, заправила край подола за пояс и, то и дело вздрагивая, вошла в воду по бедра.