– Никак не могу определить, говоришь ты серьезно или нет?

– Ну, конечно, серьезно. Я вообще, в последнее время все делаю только серьезно.

– Тогда у нас немного разные понятия о серьезности.

– А мне почему-то казалось, что ты меня поймешь.

– Пойму, если ты мне подскажешь, что я должен понять.

– Так не интересно. Взрослые люди, даже если они живут сердцем, все равно обязаны все делать без подсказки. Иначе они остаются детьми, несмотря на всю свою сексуальную зрелость.

– Странно, – задумчиво произнес Артем, – мне казалось, что ты немного другая.

– Какая?

– Не знаю, так трудно выразить. Это как кино; когда ты смотришь его в детстве, у тебя одно от фильма впечатление, когда смотришь его затем в зрелом возрасте, то совсем другое.

– Тогда, может быть, не я изменилась, а ты повзрослел?

Артем, не соглашаясь, покачал головой.

– Я не повзрослел, это уж точно. Что я враг себе, зачем я стану портить свою жизнь? А вот ты, кажется, да.

– Ну что же, пусть будет так. В конце концов, это не самый худший вариант.

– Как знать, – довольно мрачно протянул Артем.

– А знаешь, ты в чем-то прав. Не представляю тебя взрослым, не представляю тебя на службе, тянущим семейную лямку. Ты музыкант не только по профессии, но и по душевному складу. В любых отношениях для тебя самое важное – это найти мелодию. Сыграть ее и после финала навсегда уйти. Кажется, у Гайдна, есть прощальная симфония, когда музыканты один за другим покидают сцену и гасят свечи.

– Я не хочу сейчас так уйти, не хочу гасить свечу.

– Не волнуйся, твоя свеча у меня никогда не погаснет. По крайней мере, не скоро.

– Как хочешь, но все это напоминает похороны.

– В таком случае хватит разговаривать, если ты наелся, пойдем в комнату.

– Я давно наелся и давно хочу пойти в комнату.

– Если желаешь, мы можем вместе принять душ.

– И ты еще спрашиваешь!

Поток воды падал на спину Артема и растекался по ней ручьями и протоками, словно весенние ручьи. Светлана, как конькобежец по льду, мягко скользила мочалкой по его телу, оставляя на нем белые мыльные полосы инверсии. Этот красивый и одновременно мужественный мужской торс неимоверно возбуждал ее, вызывал все новые и новые приливы желания. Она взяла в руки его член, который мгновенно стал большим и прямым, словно грот-мачта корабля.

– Боже, как он прекрасен! – воскликнула Светлана, прижимаясь к нему щекой.

– Он может стать твоим навсегда.

– Не скрою, это очень заманчивое предложение.

– Так что же?

Светлана ничего не ответила, вернее, ответила по своему, она взяла пенис в рот и стала водить по нему языком. Артем стонал от наслаждения. Внезапно он схватил ее на руки и мокрою понес в комнату, оставляя за собой влажную дорожку следов.

Он положил ее на диван, лег на нее и быстро вошел в лоно. Сознание Светланы вдруг стало почти совсем невесомым, она чувствовала, еще мгновение и оно отделится от нее и начнет свой самостоятельный полет.

Это предчувствие предстоящего полета было таким замечательным, что она, чтобы сосредоточиться и ненароком не потерять его, закрыла глаза. Какие-то странные картины и даже не картины, а непонятная цветовая мозаика неожиданно возникла перед ней. Эти цвета переливались и сверкали, как драгоценные камни на свету, а затем вдруг наступила почти полная темнота. И эта была та самая точка, которая отделила одно состояние ее сознания от другого. Светлана громко закричала, хотя сама этого крика не слышала, потому что находилась где-то далеко-далеко, в ином измерении, на той самой неведомой, безымянной звезде, откуда, как теперь она смутно понимала, ее душа когда-то спустилась в этот бренный мир.

Светлана открыла глаза и увидела склоненное над ней лицо Артема.

– Я, кажется, кончила, – пробормотала она.

Артем восхищенно засмеялся.

– Ты не кончила, это называется как-то совсем иначе. На досуге я поразмышляю, какое дать этому явлению научное название. Ты так кричала, что я боялся, что сбежится весь дом. Люди подумают, что здесь кого-то режут или насилуют.

– Честное слово, я ничего не помню.

– Естественно. Ты же улетала на свою звезду.

– Я там действительно побывала.

– И как там?

– Не знаю. Говорю же, что ничего не помню. Только помню ощущение полета. Я дальше все словно бы покрыто пеленой. Мне даже страшно становится от своих переживаний. Тебе не кажется, что в столь острых ощущениях есть что-то не здоровое?

– Как знать, – задумчиво ответил Артем. – Мы слабо представляем, что на самом деле является здоровым, а что больным. Может быть, как раз так и должно быть.

– Может быть, – не совсем уверенно согласилась Светлана. – И все же это немного пугает. Я всегда была уверена, что живу на земле. А теперь возникает понимание, что одновременно живу еще где-то. Но чтобы попасть в это место, надо пережить нечто подобное тому, что было сейчас.

– Ну и ладно, почему тебе должно это беспокоить? Что мы знаем о самих себе, откуда пришли, куда уходим? Все покрыто мраком неизвестности. Тебе приоткрывается в такие мгновения какой-то краешек чего-то неведомого. Разве это не интересно?

– Интересно, – с некоторым сомнением согласилась Светлана. – Вот только я не уверена. А нужно ли мне это приоткрытие. Не всякое знание полезно, иногда оно уводит в сторону от главного пути, ничего не давая взамен.

– Это тебе решать.

– Мне, – вздохнула Светлана. – Мне было сегодня с тобой очень хорошо.

– Это означает, что мне пора идти восвояси?

Светлана не стала ни подтверждать, ни опровергать этот тезис. Вместо этого взяла в руки его член, который сразу же стал наливаться твердостью. Но она не стала продолжать, а отпустила его на свободу.

– Понятно, – сказал Артем и рывком встал с кровати.

Оделся он очень быстро. Светлана лишь накинула на голое тело халатик.

Она проводила его до двери. Артем мялся, не уходил, чего-то ожидая. Светлана же слушала то, что говорил ей внутренний голос. Вернее, пыталась его услышать, так как он упрямо молчал.

– На всякий случай, прощай, – сказал Артем и дотронулся губами до ее губ. Затем стал быстро спускаться по лестнице.

Светлана проводила его взглядом и, как только Артем исчез из вида, закрыла дверь.

Глава 23

Светланой овладело нестерпимое желание поскорее покончить со всем этим. Конечно, вовсе не обязательно было идти по всей цепочки ее мужчин, но она решила не менять свой первоначальный план. Ей нужно пройти ее до конца, дабы не испытывать больше ни в чем сомнений, чтобы потом, в течение долгих лет не корить себя за совершенную ошибку. Будь она моложе хотя бы на десять лет, то не исключено, что не стала бы столь тщательно выверять свои действия. По крайней мере, раньше она не имела привычку долго обдумывать свои поступки. Но сейчас она почти физически ощущала, как время ее жизни сокращается, словно шагреневая кожа из ее любимого романа Бальзака. Еще в молодости, прочитав его впервые, она ощутила, как схватили ее холодные лапы испуга, именно тогда она по настоящему поняла, что ее пребывание на земле не только конечно, но и быстротечно. И она уже выбрала лимит на опрометчивые поступки, это Маша еще может позволить себе поиграть с судьбой в рулетку. А ей очень хочется быть счастливой, причем, именно сейчас особенно хочется, когда она открыла в себе свое истинное призвание. Но чтобы его реализовать по полной программе, рядом с ней должен находиться человек, с которым ей будет хорошо и комфортно. Это то минимально необходимое условие, без которого она ничего не добьется, так как если она останется одна, ее душевных сил не хватит на, чтобы, как крылья у птицы, раскрылся бы ее талант. Они все уйдут на борьбу с одиночеством.