помог отбить Пасси-сюр-Армансон и многие другие бургундские города на реке Йонна. Тем временем лорд Уиллоби и тесть Бедфорда, Пьер, граф  де Сен-Поль, действовали в Пикардии, отвоевав, после трехмесячной осады у арманьяков Сен-Валери-ан-Понтье (20 августа 1433 года). Одиннадцать дней спустя, во время подготовки к осаде замка Рамбюр, граф де Сен-Поль внезапно умер, поэтому продолжать кампанию пришлось его брату, Жану де Люксембургу, графу де Линьи[422].

Граф Арундел, которому исполнилось 25 лет, действуя в качестве лейтенанта на границе Нижней Нормандии, также продвигался вперед в графстве Мэн. 10 марта 1433 года он помиловал церковников и жителей Се, который он только что отвоевал у арманьяков, и это была пятая смена владельца города с 1418 года. Он также успешно атаковал соседние крепости, принадлежавшие Амбруазу де Лоре, которые Уиллоби не удалось взять в предыдущем году. Бонмулен сдался относительно быстро, а его укрепления были разрушены, чтобы предотвратить повторное использование его врагом. Сен-Сенери оказался более крепким орешком, не в последнюю очередь потому, что в замке находились жена и дети Лоре, и защитники были полны решимости не допустить, чтобы они попали в руки англичан. Они продержались три месяца, но в результате мощных бомбардировок Арунделу удалось пробить огромную брешь в стене, и большинство арманьяков, включая лейтенанта Лоре, отвечавшего за замок, погибли при попытке его защитить. Поскольку сам Лоре не успел вовремя прийти на помощь, оставшимся осажденным не оставалось ничего другого, как сдаться, и им разрешили уйти пешком, но без всего своего имущества. О стратегической важности Сен-Сенери свидетельствует тот факт, что в феврале 1434 года казначей Нормандии Джон Стенлоу был лично послан проследить за разрушением его стен[423].

Сам Арундел продвинулся на 36 миль на юго-запад, от Алансона, чтобы осадить Силле-ле-Гийом, который согласился сдаться через шесть недель, если не придет помощь. Армия, которую Лоре собрал для помощи Сен-Сенери, теперь была взята под командование герцогом Алансонским, Артуром де Ришмоном и Карлом Анжуйским и направлена под Силле-ле-Гийом. Прибыв незадолго до назначенного срока капитуляции, армия спасения встретилась с армией Арундела, произошла перестрелка, но ни одна из сторон не была готова к сражению. Тем не менее, арманьяки послали к Арунделу своего герольда с требованием вернуть заложников, выданных в качестве гарантии капитуляции Силле-ле-Гийом, на том основании, что, согласно условиям, помощь осажденным была оказана. Арундел уступил, передал заложников и сделал вид, что собирается отступать. Однако, как только арманьяки ушли, он вернулся к Силле-ле-Гийом и, застигнув гарнизон врасплох, взял его штурмом[424].

Несмотря на эти военные успехи, безопасности для гражданского населения по-прежнему не было, поскольку арманьяки продолжали оказывать давление и в других местах. В сентябре Ла Гир возглавил рейд со своей базы в Бове, в 45-и милях к северо-западу от Парижа, в сердце Артуа и окрестности Камбре, расположенного на расстоянии более 80-и миль, забирая крестьян для выкупа, безнаказанно грабя и сжигая дома, мельницы, церкви и деревни[425].

Сочетание возобновления арманьякской агрессии в непосредственной близости от Парижа и разочарования от провала мирных переговоров кардинала Альбергати, привело к двум крупным заговорам с целью предать столицу врагу. Эти два заговора были задуманы, по-видимому, независимо друг от друга, и оба планировались на последнюю неделю сентября. В одном из них участвовали несколько состоятельных горожан, которые организовали размещение нескольких тысяч арманьяков в каменоломнях и других укромных местах за пределами города. По аналогии с уловкой, которая заставила Вернёй покориться в 1429 году, 200 шотландцев должны были войти в Париж, надев крест Святого Георгия и притворившись английскими солдатами, сопровождающими сотню "пленников", которые на самом деле были их соотечественниками. Они должны были войти в ворота в полдень, когда привратники будут обедать, перебить их, захватить ворота и крепость и впустить армию, ожидающую снаружи.

Второй план предусматривал тайную доставку нескольких солдат в небольших лодках в город по рвам между воротами Сен-Дени и Сент-Оноре, где не было домов жителей, которые могли их заметить. Они намеревались осуществить нападение в День Сен-Дени, когда парижане могли быть застигнуты врасплох празднуя день своего покровителя и подвергнуться резне. Оба заговора были раскрыты, а участники обезглавлены как предатели[426].

В ноябре в Нижней Нормандии возникла всеобщая паника, когда гарнизон Авранша узнал от шести пленных солдат из Мон-Сен-Мишель, что герцог Алансонский накануне вошел в герцогство с большой армией, чтобы захватить один из четырех городов, которые были проданы врагу. Бальи Котантена "поспешил" предупредить Кан, Байе, Сен-Ло и Нейи-л'Эвек, что все они подвергаются серьезному риску предательства и нападения, призвав их обратить особое внимание на свои караулы днем и ночью и добавив, без сомнения, искреннюю молитву: "Да хранит вас Господь наш в своей святой безопасности"[427].

Это была типичная ситуация того времени, когда в преддверии нового года аббат Сен-Уэн в Руане получил королевское разрешение проводить свои выездные суды в пределах аббатства, поскольку он не мог найти судью, готового покинуть аббатство из-за войны и страха быть захваченным врагами или разбойниками. Через несколько недель, 13 января 1434 года, бывший виконт Понт-Одеме был освобожден от необходимости лично отправиться на заседание Парламента в Париже, "из-за опасностей во время пути, как по воде, так и по суше"[428].

Примерно в это же время Совет Нормандии написал бальи Кана, сообщая ему, что снова распространяются слухи о том, что арманьяки собираются для захвата некоторых городов в Нормандии, и просил его объявить по всему его бальяжу, что никому из сельских жителей с оружием (даже простым деревянным посохом) или в доспехах не должно быть позволено входить в город, если они не оставят его снаружи. Вслед за этим письмом пришло еще одно, в котором бальи предписывалось сообщить капитанам Фалеза, Байе и Авранша, чтобы они были начеку, поскольку их города были проданы врагу[429].

29 января Ла Гир захватил стадо из 2.000 свиней, а также большого количества крупного рогатого скота и овец, которое гнали в Париж. Не ограничившись убийством конвоя, захватом скота и пленением торговцев, люди Ла Гира вернулись на место сражения, чтобы тщательно обыскать поле боя: "и они перерезали горло каждому человеку, живому или мертвому, который носил английскую эмблему или говорил по-английски". На следующей неделе они же совершили ночное нападение на Витри, в нескольких милях от Парижа, разграбили и сожгли его, а затем брат Ла Гира, Амадо де Виньоль, основал базу всего в 20-и милях к северу от столицы в замке Бомон-сюр-Уаз, который якобы был ранее разрушен. Неудивительно, что парижане чувствовали себя покинутыми на произвол судьбы. "В это время не было никаких известий о регенте, — записал в своем дневнике парижский горожанин, с горечью добавив, — никто не управлял городом, кроме епископа Теруанского, человека, которого народ ненавидел"[430].

Бедфорд не отказался от английского королевства