– А как ключ передает управление на установку? – судя по всему, Грифону было действительно интересно.

– Да так же, как автомобильный радиоключ, ничего особенного. За исключением того, что это, во-первых, не радиоволны, а сверхслабые модулированные гравитационные возмущения…

– А что «во-вторых»?

– Во-вторых, управляющий канал и сам механизм не находятся в этом пространстве. Поэтому забить его шумом не получится. Сбить управление средствами, существующими в этом пространстве, тоже нельзя. Перехватить управление – если вы не знаете, что перехватывать, то как вы будете это делать? Поэтому нужно беречь меня как зеницу ока. Иначе вся затея потеряет смысл. Пока установка работает, вы не сможете сдвинуть ее даже на сантиметр. Мало того что это опасно для того, кто решится ее тронуть, – так, если еще и не соблюсти некоторые условия, система пойдет вразнос, и тогда я никому в радиусе пары-тройки сотен километров не завидую.

– Хорошо устроились, Андрей, – изобразил кривую улыбку Грифон.

– А я и не жалуюсь. Теперь мне нужен Слава и доступ к установке.

– Зачем?

– Вы же хотите ее эвакуировать. Для этого сначала нужно ее остановить. А чтобы остановить, мне нужен физический доступ. – Андрей солгал. Управлять установкой он мог из любой точки. Но чем меньше будут знать эти неандертальцы, тем будет лучше.

– Хорошо. Сейчас вас отведут. Но старика не будет. Он плохо себя чувствует.

– Послушай. Я тоже не испытываю сверхэнтузиазма. Но давай договоримся раз и навсегда. Исходных точек в наших отношениях две. Первая – я тебя не боюсь. Вторая: я озвучил решение и буду работать над исполнением поставленной задачи. Но если я что-то говорю – то это не просьба, которую можно выполнить или отказать. Это, по сути, приказ. Вы считаете возможным приказывать мне. Я точно так же приказываю вам – там, где находится моя зона компетенции. Если ты или твои дебилы мой приказ не выполняют, я в ту же минуту всё останавливаю. И ты не достигаешь результата. Тебе понятно? Я иду в сарай. Славу приведешь туда. И еще одна, на этот раз – просьба. Не мешать мне с ним разговаривать. Идеально будет, если кроме нас с ним в сарае никого. Хотите слушать, о чем мы говорим, – прослушку поставь.

– Почему?

– Потому что твое присутствие будет мне мешать. А мне нужно собраться с мыслями. Тебе прекрасно известно: эта установка – первая. Первая, что нормально, стабильно работает. И я не буду строить из себя аса. Я пока не достиг виртуозности в управлении. Так не мешай мне. Последний вопрос на сейчас: когда выезжаем?

– Завтра.

– Я понял тебя. К завтрашнему дню система будет остановлена, тогда ее можно будет перевозить без какой-либо опасности.

Установка мерно гудела. Рельс, чуть подрагивая, висел над ротором. Андрей закрыл глаза, дал команду – ротор ускорился, рельс приподнялся. Уже с открытыми глазами скомандовал снизить скорость вращения. Рельс приспустился и мелко завибрировал. Андрей снова увеличил скорость ротора – вибрация на рельсе исчезла. Значит, канал в порядке, уже легче.

Слава вошел бесшумно. Пряча взгляд, остановился у входа.

– Доброе утро, Слава! – сказал Андрей, пытаясь увидеть его глаза. – Как ты себя чувствуешь? Садись, в ногах правды нет.

– Нормально, – еле слышно ответил старик, опускаясь на стул. С тех пор как они расстались вчера, лицо его словно высохло, все пошло глубокими морщинами. Казалось, Слава за одну ночь постарел лет на десять.

– Послушай меня, – продолжил Андрей. – Я думаю, ты их привел. Так?

Слава тяжело молчал, Андрей безразлично смотрел в окно. За окном стоял Росинант.

– Я их никого не знаю.

– Слав, тогда откуда они появились?

– Их прислали.

– Кто?

Слава молчал. Андрей взял табурет, сел напротив.

– Послушай меня внимательно. Очень внимательно. Мы теперь с тобой связаны одной не то что веревкой, а одной ниточкой. Ниточка порвется – нам не жить. Ни мне, ни тебе. Единственный выход – помогать друг другу. Слава, ты меня понял?

Тот продолжал молчать.

– Вот, смотри. Они собрались увезти установку. Естественно, вместе с нами. Если я откажусь ее остановить, они не смогут ее увезти, – Андрей говорил медленно, четко, как будто перед ним был иностранец, плохо знающий русский, или умственно отсталый. – Если они не смогут ее забрать, то все теряет смысл. И мы с тобой тоже. «Установка не уезжает» означает, что ты и я мертвы. Ты понял? И сейчас, конкретно сейчас, я важнее тебя. Потому что если откажусь я – нам обоим каюк. Если откажешься ты, то конец тебе, а не мне. Меня они в любом случае оставят жить, потому что им нужно будет запустить установку на новом месте. В моих словах что-то неправильно?

– Все правильно, – прошептал Слава. – Выпить хочу.

Андрей крикнул в открытую дверь:

– Водки принесите, или чего у вас там есть! Быстрее!

Слава зыркнул на Андрея с ненавистью:

– Снова надо мной кто-то главный… Теперь ты, щенок, будешь мной распоряжаться?! Когда же вы все закончитесь-то?..

– Буду! – твердо ответил Андрей. – Ты ведь уже распорядился – и мной, и Доком, и собой. Хотя ты меня волнуешь меньше всего. Слав, чего тебе не хватало? Зачем ты нас продал?

Охранник принес бутылку с вискарем и два стакана. Андрей не притронулся. Слава дрожащей рукой, расплескивая, налил полстакана. Стуча зубами по краю, залпом выпил.

– Хочешь знать зачем?

– Хочу.

– Я не продавал.

– А что ты сделал?!

– Я восстановил справедливость! – в голосе старика послышались металлические нотки.

– Ах, вот как. Можно с этого места поподробнее?

– Можно, щенок. Только тебе не понравится.

– Ничего, не беспокойся. Я справлюсь как-нибудь.

Слава налил, на этот раз меньше. Отхлебнул, собрался с мыслями.

– Он ко мне приехал. Показал документы. Я согласился с ним работать.

– Ты просто так согласился? Из спортивного интереса?

– Нет.

– Он тебе платил?

– Платил.

– Столько, на сколько договаривались?

– Да.

– Тогда откуда взялись эти орангутанги? Слава, только не ври и не отпирайся. Мы в одной лодке, не черпай бортом воду.

– Я поначалу не понимал, думал, туфта. Думал – ему хочется, он платит, ладно, поеду, поработаю. Я как дом купил, ну, еще там разное, у меня деньги почти закончились. Так что его предложение кстати оказалось. В любом случае, если бы не вышло ничего, я сразу бы ему сказал. А тут…