Джек старался отвлечься, всматриваясь в уныло-однообразный пейзаж, и мыслями был далеко в море. Там, где нет этого чертового тумана, где ветер играет с парусами, где нет места хандре, где смертельная игра чего-то да стоит. Он ждал. Что там говорил Белый Пит? Океан и люди – дети одной стихии, разделенные бортом корабля. Их зачинали одновременно, чтобы они могли сосуществовать вместе, как ветер и волны. Но что-то пошло не так и они расстались. Человек стал жить на суше, предал море. Большие волны мстят ему. Ветер выметает их из чрева морского, чтобы они тут же, на бегу, пожрали своих детей и превратили их в песок на дне. Поэтично. Бредово. И верно.

Джек, томясь нетерпением, посмотрел на часы: «18:47».

«Где же Белый Пит?»

Неожиданно Румб вскочил, подбежал к Джеку и уставился в серую пелену. По мощности звуков, издаваемых носом пса, Джек понял, что он что-то почуял.

И тут Джек и сам услышал плеск воды.

Это был даже не плеск, а странный звук, состоящий из смеси тихого скрежета, скрипа и потрескивания – уродливая мелодия тумана.

Джек дал команду своим людям спрятаться за пустые бочки, присмотрелся и заметил вынырнувшую будто из причудливого сна шлюпку с зарифленным[38]парусом. Четверо гребцов работали веслами, уключины мерно поскрипывали. На носу шлюпки стоял человек. Он поднял руку и помахал ею.

– Эй, на берегу, эй! – с хрипотцой раздался знакомый Джеку голос, донесшийся сквозь мрачную сень тумана. И тут же послышался долгожданный вопрос: – Что у нас готовят на камбузе[39]?

– Акульи бифштексы! – ответил Джек, услышав половину условного пароля. И, повернувшись, крикнул своим: – Выходите, это за нами!

– Табань![40]– скомандовал Белый Пит, а через несколько секунд добавил: – Суши весла![41]

Один из гребцов вскочил, схватил багор и притянул им шлюпку к лодочному причалу.

– А вот и наш капитан! – с этими словами Белый Пит соскочил на причал. Сделал он это очень резво, не смотря на свой почтенный возраст, в котором многим людям уже ничего не остается, как ждать сиделку или гробовщика.

Они обнялись с Джеком.

– Твой пес зоркий, как альбатрос! – сказал Белый Пит, покосившись на Румба. – Такой впередсмотрящий в нашем деле пригодится.

– Не сомневаюсь, сам воспитывал, – не без гордости сказал Джек и заметил, что к причалу подошла еще одна шлюпка.

Румб завилял обрубком хвоста.

Из-за пустых бочек показались головы подростков, с сомнением рассматривавшие незнакомца и его людей в шлюпках. Выходить из укрытия у них сильного желания не возникало.

Перед ними стоял абориген лет пятидесяти пяти, а может, и больше. Точный возраст установить было сложно. Его темное, почти черное лицо, изрезанное густой сетью морщин, казалось древней картиной, на которой потрескалась краска. Но из-под кустистых седых бровей на них смотрели живые и умные глаза, будто два тлеющих уголька. Похожий на отощавшего волка, старик лишь внешне производил такое впечатление, кто хоть раз сталкивался с ним в бою, тот понимал, что образ этот был обманчив. Одет Белый Пит был в зеленые шаровары и кожаную безрукавку поверх голого торса, у бедер болтались револьвер в кобуре и абордажная сабля в ножнах, короткая, удобная для боя на узкой палубе, с широким острым клинком и орнаментами на рукояти, а также из-за пояса торчала небольшая секира, наподобие старинного индейского томагавка. Эта секира могла сослужить владельцу двойную службу: перерубить при необходимости трос или раскроить врагу череп. Голову покрывала лихо заломленная шляпа с притороченными акульими зубами. С худой шеи свисала боцманская дудка, отливавшая благородным серебром. А на ногах красовались потертые, но прочные сапоги из воловьей кожи, намазанные жиром. Короче говоря, это было обычное боевое снаряжение пирата.

– Заждались? – спросил Белый Пит с улыбкой. – Не мог подойти к берегу близко. Целый день прибрежные воды утюжил сторожевой фрегат. Попробуй сунься такому монстру под нос, если у того четыре мини-пушки по каждому борту, выплевывающие по шесть тысяч зарядом в минуту каждая. Если б они нас засекли, то неизменно захватили и пустили на мясо. – Белый Пит внимательно присмотрелся к Джеку. – Что у вас тут творится? У тебя такой вид, что мухи сдохнут от тоски. Днем мы видели, как над вашими головами барражировал дирижабль, затем была вспышка и взрыв.

– Каратели. Они искали Найденыша. Оскара.

Белый Пит с досадой хлопнул себя ладонью по лбу.

– Она? – коротко спросил он.

Джек кивнул, они отошли немного в сторону и там он поведал боцману о том, что с ним произошло в Южном Читтерлингсе. Белый Пит внимательно слушал, а потом сказал:

– Ты помнишь наш последний разговор, Джек? Черт побери, ты так заинтриговал меня той историей, что я действительно забыл, зачем прибыл сюда, и все время думаю о ней. Ваш Найденыш непростой ребенок. Что-то тут нечисто. Но мы с этим как-нибудь разберемся. А по поводу… Я вот что тебе скажу. Бабам верить нельзя. Их жадность, что желудок голодной акулы. А желания часто загоняют мужчин в угол. Мужчина должен быть к любви холодный, как собачий нос, чтобы избежать грядущих проблем. Вы, кстати, оторвались от преследователей?

– Боюсь, Белый Пит, – сказал задумчиво Джек, – что они очень скоро напомнят о себе. Так скоро, как и не предполагаешь.

Старый боцман махнул рукой, подзывая подростков к себе:

– Идите-ка сюда, ребята! Я вам хочу кое-кого представить.

Шайка Джека вышла из-за бочек, подростки обступили Белого Пита.

Боцман положил на плечо Джеку руку и сказал:

– О Тасманийском Дьяволе слышали?

Ребята слегка опешили.

– А кто ж о нем не слышал? – сказал Проныра. – О нем легенды до сих пор слагают на многих побережьях. Известный пират… был.

– Да, сынок, ты прав: был, – вздохнул Белый Пит. – Тасманийский Дьявол погиб в стычке с карателями много лет тому назад. У нас тогда выдалась славная баталия, но силы были неравные. Противников было втрое больше. «Морской заяц» вместе с гибелью капитана будто сердца лишился. Капитан умер настоящим мужчиной. Как вы думаете, кем приходится ему Джек?

Подростки переглянулись, но ничего не сказали.

Белый Пит подозвал одного из матросов и тот передал ему в руки пакет, из которого боцман достал капитанскую фуражку и водрузил ее на голову Джека.