Зато к лесному озеру заглянуть я не отказалась: давно хотелось по душам поговорить с водяным. Так что, выбравшись на знакомый бережок и убедившись, что не ошиблась, я оставила мужчин в сторонке, а сама ласково так позвала:

– Эгей, тцарушка-а-а… величество речное, ау! Всплыви-ка на поверхность, выгляни сюда на минку – разговор к тебе есть!

Ждать, правда, пришлось довольно долго. То ли водяной, заметив подле воды мага, струхнул, то ли русалки чего ему в уши напели, а то ли затаился просто этот хитрован, но в первый раз он просто не явился. Ни ворованным гребешком с досады не кинулся, ни кулаком не погрозил, ни напугать не решился. Собственно, на озере ничего даже не булькнуло и никак не показало, что нас вообще заметили.

Тогда я, улыбнувшись, подняла с земли камешек побольше и, размахнувшись, закинула его подальше. Так, чтобы и брызги полетели, и волны по воде пошли, как от небольшого взрыва. А когда и это не помогло, просто опустила левую руку в воду и вежливо так поинтересовалась:

– Вам вареные русалки, случаем, не нужны? Если что, могу обеспечить. Отсчет пошел: десять… девять… восемь…

Водяной сдался на счете «два»: когда я уже приготовилась позвать илэ Мариоло, который, надо сказать, следил за моими действиями со все возрастающим изумлением, вода в озере потемнела, забурлила, вспенилась. Потом со дна всплыл громадный пень, незнамо каким чудом удерживаемый там раньше. А вот на пне-то и восседал с крайне недовольным видом мой старый знакомец – все такой же маленький, тощий, зеленый и с той же самой бороденкой, которая при виде меня грозно встопорщилась и чуть ли не встала дыбом.

– Чего надыть? – неприветливо буркнул он, когда я поднялась и лучезарно ему улыбнулась.

– Здравствуй, отец. Ты чего такой смурной?

– А с чего мне веселиться, а?! – сердито рявкнул тцар. – Явилась – не запылилась! Ни о чем не спросила, опять воду мутить начала… чего пришла?!

– А ты не кричи, отец, – усмехнулась я. – Вышел бы на поверхность сразу, все и было бы чин по чину. Никто б тебя не торопил. Но раз уж ты в разведчика решил поиграть, то вот она я – нашла тебя и очень хочу поговорить.

Водяной насупился еще больше и, зыркнув в сторону смирно стоящего в сторонке мага, фыркнул.

– Как же… выйдешь тут, когда огневики стоят на каждом шагу. А я, может, непривычен разговаривать со смертными!

– Со мной же говоришь?

– То другое. Я имя твое знаю…

– И они знают. Что с того? – удивилась я.

– Как это, что?! – не на шутку возмутился дед. – Моя ты теперя! МОЯ! А их я знать не знаю! Вот так!

Я сдержанно удивилась.

– Экий ты торопливый, величество. С чего ж ты взял, что я вдруг твоей стала?

Старичок хитро прищурился.

– А то как же: подарок ведь мой носила?

– Носила, – покорно созналась я, с каким-то поразительным спокойствием обнаружив, что вредный старикашка все-таки пытался воздействовать на меня какими-то чарами. Прав был мастер Гриоло – подарочек-то с подвохом оказался. – Другого-то у меня одно время не было.

– Вот то-то и оно, – заметив мою улыбку, наставительно поднял палец дед. – А подарок мой был особенным. С секретом. Во-от.

Под его торжествующим взглядом я сама не заметила, как улыбнулась.

Ну, блин. Как ты хошь, но не могу я на этого типа смотреть, как на врага. Мелкий он совсем, тщедушный, да и противник из него какой-то… несерьезный. Пыжится-пыжится, как испуганный котенок перед здоровенным барбосом, а толку с этого – ноль. Смешной, право слово. Как бы не зашибить сгоряча.

– Душой к подарку прикипела, небось? – горделиво приосанился водяной, выпятив тощую грудь. – Сама ко мне вернулась? Вот то-то ж. Стал-быть потянуло обратно к водичке-то. Позвала она тебя, вот ты-то и откликнулась. Поэтому теперича я и говорю, что ты моей стала. Как и обещал – русалкою тебя сделаю. Будешь самой красивой у меня в тцарстве!

Он так важно раздулся и с таким довольным видом разулыбался до ушей, что мне аж неудобно стало его разочаровывать. Несмотря на то, что какое-то время назад я действительно испытывала сильное желание стукнуть его по лысоватой макушке и из вредности отобрать украденный гребешок. А теперь… ей-богу, он настолько забавный и весь такой прямо сказочный, что у меня рука не поднималась дать ему подзатыльник! Невероятно, но при всей своей наглости дедок выглядел на удивление беззащитным. Как ребенок, который с какого-то случая вдруг возомнил себя главным и которого до этого дня родители не решались выдрать ремнем.

Посмотришь на такого и думаешь: выдрать-то его, может, и стоило, но… блин, жалко ведь! Такой колоритный персонаж! Ну как на него сердиться?

– Де-еда-а, – наконец, ласково позвала я, всей кожей чувствуя, как напряглись мои парни. – Дедуль, ты глаза-то разуй: ты на мне свое платье видишь, а?

Водяной тут же снова насупился.

– Куда его дела, негодница?! Кому отдарилась?!

– Никому. Мало оно мне стало, вот и не ношу.

– Да быть того не может!

Я виновато развела руками, словно говоря: ну извини, не подошел размерчик-то. После чего водяной внезапно сник, как-то разом сдулся и смешно растопырил уши, сделавшись совершенно несчастным.

– Это чегой-то получается… у меня не будет новой русалочки, да?

Я смиренно опустила взгляд.

– И чарам моим ты не поддалась, да? – печально заключил водяной. – Не опутали тебя своими сетями, не спеленали по рукам и ногам, не привили любови всесильной к водам речным и озерам лесным?

– Увы, – вздохнула я. – Наверное, не гожусь я, дедуль, в русалки. А за платье тебе все равно спасибо – выручил меня твой подарок неимоверно. Собственно, я поблагодарить-то и зашла.

– Да? – неожиданно плюнул на печаль дедок и тут же подозрительно сощурил глаза. – А чем благодарить-то будешь?

Я хмыкнула.

– Советом. Хочешь владения свои сохранить? Старые реки сберечь, а новые приобрести?

– Дык кто ж не хочет, – настороженно отозвался водяной. – Неужто у тебя такие есть?

– Есть, – не стала отрицать я. – И немало. Только за них побороться придется, отец. И дотуда еще добраться надо. Ты как, не обленился еще на старости лет?

Он задумчиво пожевал губами.

– А далече идти-то?

– Далече, отец, – посерьезнела я и осторожно сообщила: – Очень скоро Элойдэ-шаэрэ вернется туда, где ему и положено быть – на Во-Аллар. Вместе со всеми своими жителями, людьми, нелюдями, лесами, полями и реками. Соответственно, и с вами тоже…

– Не хочу! – тут же завопил дед, вцепившись в первую попавшуюся корягу. – Никуда отсюда не пойду! Ни за что!

Я сокрушенно вздохнула.

– Собственно, я не спрашиваю, а всего лишь извещаю, что так будет.