- Рон, это буквы, - прошептала я, боясь вспугнуть волшебство момента громкими звуками.

- Сможешь прочесть? – он встал позади меня и положил ладони мне на плечи, подбадривая.

Я неуверенно кивнула.

- «Тирвин Эллетиель».

Двинулась дальше. Следующая колонна.

- «Маэрин Торсвит».

Следующая. Безмолвным памятником, неподвижным стражем.

- «Роверин Даэргрин».

Слёзы по моим щекам. Дань скорби, дань тоски по ушедшим. Я никогда не знала их – девушек, чьи имена горят передо мной укоризненными строками. Я не понимаю, как можно оплакивать тех, кого не знаешь. Но я оплакиваю. Каждую.

- Рин, ты можешь объяснить?..

- Это имена стражей Замка ледяной розы. Много поколений тех, кто жил здесь когда-то давно, кто был хозяевами этого места. Задолго до Великого Завоевания было высечено первое имя и каждый новый страж высекал имя предшественника. Чтобы оно не растворилось без следа на страницах летописей. Чтобы его не поглотило беспощадное время.

- Это кладбище?

- Нет. Просто место памяти. И не спрашивай, откуда я это знаю. Понятия не имею.

Я всхлипнула и вытерла глаза.

- Давай уйдём? Здесь давно уже не проходили пути никакой нечисти. Это место чисто, в нём нет скверны.

- Хорошо. Как скажешь.

- Вот только… можно я… мне нужно…

Я выпуталась из рук Рона и бросилась вдоль колонн. Я должна найти ещё одно, последнее имя. Где же оно?

Вперёд, прочь – мимо застывших ледяных колоссов, мимо сотен и сотен роз, парящих в ледяном плену, прекрасных, будто сорванных только сегодня. Пузырьки воздуха, вмёрзшие в лёд невесомыми брызгами, словно капли росы на лепестках.

На самом дальнем краю, там, где мне в глаза уже бьёт непривычно яркий свет, оказывается три ряда пустых колонн. Они не заполнены, они только ждут своих владельцев.

На ближайшей ко мне вижу то, от чего вдруг подкатывает слабость.

Почерневшая, истлевшая от времени роза едва удерживает осыпающиеся лепестки. И она не вплавлена в лёд – она прибита к нему. Тонким кинжалом с проржавевшим лезвием, прямо в середину бутона. Хрупкая паутина трещин там, где острие вогнали в колонну. Чуть ниже – одно-единственное слово. Буквы выложены гвоздями, грубо вколоченными в лёд. Но всё же можно прочесть.

- «Эллевин». Кто это? Ещё один страж? Почему тогда имя такое короткое? И что за странные художественные изыски? – удивлённый голос за моей спиной.

Как Рон смог прочесть? Ах да, это имя единственное написано  на общем языке…

- Не знаю… я уже ничего не понимаю! Пожалуйста, давай уйдём! Мне здесь плохо.

Меня колотит и зуб на зуб не попадает.

Рон берёт меня за плечи, и мы поворачиваем обратно. Задумчиво говорит себе под нос:

- Странное место. Быть может, из-за него замок и назвали Замком ледяной розы? Всё это нужно ещё хорошенько обдумать на досуге. По обрывочным упоминаниям в Королевских архивах я понял, что имена замкам дали вовсе не победители. Имена принадлежали им задолго до этого. «Легенды эпохи Завоевания» называли их совершенно по-другому – «средоточия зловредной магии», «гнёзда зла», «обиталища мерзких чудовищ» и тому подобное. А знаешь, что меня больше всего беспокоит во всём этом клубке противоречий?

Я отрицательно покачала головой. Сил говорить не было.

- Почему вдруг Роланд хотел, чтобы ключ достался мне именно сейчас? Не раньше и не позже?

Я не успела даже подумать ничего в ответ.

За нашими спинами раздался странный звук – будто низкое угрожающее ворчание. И стук камней. Шелест – как лавина песка, несущаяся с горы.

А потом крик.

- Помогите! Помогите, кто-нибудь!

Детский крик.

Мы переглядываемся. Первым секундное замешательство преодолевает, конечно же, Рон. Бросается вперёд, я – за ним. Туда, откуда бьёт свет, непривычно яркий для таинственной полутьмы подземелий Замка, к которой уже привыкли глаза.

Я так разогналась, что Рону пришлось меня придержать, или я со всего разгону врезалась бы.

В колоссальной высоты ледяную стену, что преградила нам путь. От пола до потолка – едва прозрачный синеватый лёд, по туманной поверхности бродят искры, откуда-то из-за неё льётся ровный манящий свет.

- Эй, вы! Я знаю, что вы там! Да быстрее уже! – в голосе ребёнка паника. Я перевожу дыхание – сердце сейчас вырвется из груди.

- Печать? – вскидываю глаза на Рона, который осматривает стену горящим взглядом.

- Печать.

- Там «нижний мир»?

- Наверняка.

- Откуда там может быть ребёнок? Думаешь, ловушка?

- Возможно.

У него на лице азарт и предвкушение. У меня, скорее всего, тоже. Мы с ним точно ненормальные. Отбитые на всю голову.

- А у нас куча людей наверху. И если мы сломаем…

- Ты права. Просто сумасшествие.

- Есть единственный правильный выбор, да?

- Ага, - широкая обезоруживающая улыбка. – Черепашка, ломай уже её скорее!

Улыбаюсь в ответ. Как же я его люблю! Протягиваю обе ладони и касаюсь стены. Словно тысячи маленьких молний вонзаются под кожу – со всей стены искры устремляются ко мне, собираются в огромный яркий клубок. Огонь вверх по венам – выпускаю его в это средоточие чужой древней магии, которое неожиданно с восторгом откликается, как пёс, который засиделся дома без хозяина.

Густая сеть трещин бежит от ладоней, растекается по стене неумолимо, как прилив, щедро питаемая моими силами и нарастающей тревогой. Где-то на заднем фоне грызёт червячок, что, возможно, я совершаю ошибку. Ведь не просто так здесь эта печать, которая много веков, если не тысячелетий, бережёт покой людей. Но если есть хотя бы небольшая вероятность, что там, за стеной, действительно попавший в беду ребёнок, я просто не могу поступить иначе. Мы оба не можем.

Стена с треском лопается под моими руками, острые брызги разлетаются в разные стороны, густо усеивают каменный пол, вонзаются в ближайшие колонны. Мы с Роном в эпицентре, поэтому нам не достаётся. Но бедный торжественный зал – столько веков стоял себе, никого не трогал…

Не успеваю додумать мысль – ноги сами несут вперёд, по хрустящему ледяному крошеву.

Шаг – в неизвестное, опасное, невыносимо притягательное…

Жмурюсь пару секунд, моргаю часто-часто, заставляю глаза привыкнуть к свету, а потом жадно их распахиваю.

Первая мысль – как же здесь много камня!

Он везде – белый, матовый, чуть светящийся, совсем такой, как тот, из которого сложены высокие берега Фрагонары. Тот самый, из-за которого Ледяные Острова получили своё название.