– Да.

Она кивнула, нахмурившись.

– В деревне неспокойно, – осторожно начала я. –Такое впечатление, что все чего-то боятся.

– Правильно боятся. Вы их спросите, чего они своих чадотсюда на край света отправили? Они все тут дети убийц, а грехи отцов падают напотомков, – сурово отрезала она.

– А нельзя ли о грехах поподробнее? – влезла Женька ивсе испортила. Мария нахмурилась еще больше и прошла мимо, не обращая на насникакого внимания. Пока я соображала, о чем ее еще спросить, она успелаподняться на крыльцо и скрылась в доме.

– Вот тебе и клад, – буркнула я. Подружка почесала носи громко вздохнула. – Хорошо, поехали в город, надеюсь, нам сегодняповезет больше и с Волковым мы встретимся.

Тут Женька взглянула на дорогу, ведущую от монастыря, исказала:

– Менты отчаливают. В деревню даже не заглянули.

– Наверное, торопятся на паром. И нам бы не мешало.

– До парома время еще есть. Может, попытаться поговорить ссестрами?

– Я не заметила, чтобы они были особо разговорчивы.

Сестер мы застали в гостинице. Они сидели на веранде, спинойк нам, и тихо переговаривались. Женька сделала мне знак молчать, мы замерли внескольких метрах от них, пытаясь услышать, о чем идет речь.

– Она-то здесь при чем? – шепнула Люба.

– Как при чем? Ты что, фамилию ее матери не помнишь?

– Ох ты, господи…

– Вот именно, она Петра Плещеева дочь, Наталья, выходит,внучка, так что все… – В этот момент Надя повернулась и заметила нас. –А-а… девчонки. В монастырь бегали? Ну, что там?

– Говорят, несчастный случай.

– Ага, ага, – закивала головой Люба, приглядываясь кнам.

– Может, чаю попьете? – предложила Надя.

– Нет, спасибо, мы в город собрались.

– А то я соберу.

– Скажите, – решилась я, – а что за крест стоитвозле монастыря?

– Какой крест? – нахмурилась Вера.

– Черный, из гранита. Над самым обрывом.

– А-а, да кто ж его знает, стоит и стоит.

– Давно?

– Что давно?

– Стоит, спрашиваю, давно?

– А сколько себя помню, столько и стоит.

Я была уверена, что она говорит неправду, но возражать нестала.

– Чего вам этот крест дался? – нахмурилась Люба.

– Матушка сердилась, кто-то на кресте надпись сделал.

– Что за надпись? – помедлив, спросила Вера.

– Цифра «25».

Женщины переглянулись, на их лицах появился страх, они дажене пытались скрыть его.

– Вот тебе раз, – произнесла Люба. – А мы гадаем,чего Ванька Рогожин точно с цепи сорвался.

И тут в деревенской тишине мы вдруг услышали волчий вой. Оншел из леса, со стороны монастыря, протяжный и жуткий, от него волосы,казалось, вставали дыбом. Женщины торопливо перекрестились.

– Началось, – прошептала Вера.

Я испуганно огляделась, одновременно пытаясь призвать себя кпорядку.

– Что это было? – выдохнула Женька, когда вой стих.

– Знамо дело, волк, – ответила Надя, пожав плечами.

– Они что, вот так прямо возле деревни бродят? –разозлилась я. – Летом, в светлую пору, да еще и воют?

– Ага, ага, – кивнула Люба. – Вы ж сами слышали?

– Кому-то пришла охота дурака валять, – сквозь зубыпрошипела я.

– Вы бы ехали отсель, девки, – тихо сказалаНадя. – Ни к чему вам здесь… отдохнуть и в других краях можно.

– Волки, – наставительно изрекла я, – летом неподходят так близко к жилью, особенно днем. Это я знаю совершенно точно.

– Ага, – кивнула Люба. – Только это такие волки,что и в дом запросто войдут. И никто их не остановит.

В этот момент распахнулась дверь дома, что стоял напротивжилища сестер, мужчина лет сорока выскочил на крыльцо и бросился к гаражу.Вслед за ним выбежала женщина, громко крича:

– Да куда ты поедешь? Подожди…

Не обращая внимания ни на ее слова, ни на нее саму, мужчиначерез несколько минут выехал из гаража на стареньком «Москвиче» и на предельнойскорости помчался в сторону переправы. Женщина, горестно всплеснув руками,смотрела ему вслед.

– Ну, вот и Серега Рогожин побежал, – наблюдая этусцену, произнесла Люба.

– От судьбы не уйдешь, – вздохнула Надя, и все троепечально посмотрели на нас.

– Что у вас тут творится? – не выдержала я.

– Ничего, – пожала Вера плечами. – Живемпотихоньку, а вы бы, в самом деле, ехали себе…

– Мы в город, – сурово ответила я. – К вечерувернемся.

– Кстати, а Илья где? – спросила Женька.

– С рыбалки еще не вернулся.

– Странно, – бормотала Женька, поглядывая на егомашину.

– Чего странного? – удивилась я, не понимая, чтоконкретно она имеет в виду.

– Машина здесь, значит, он рыбачит неподалеку. В деревнетакой переполох, а ему и горя мало.

– Не все такие любопытные, как мы. Надо спешить, не то паромпропустим.

На паром мы успели. Впереди стояла милицейская машина,мужчины курили, поглядывая на воду, и тихо переговаривались. А мы предпринялиеще одну попытку привлечь их внимание к странным событиям в деревне. Выслушалинас охотно, стараясь прятать ухмылки, после чего посоветовали:

– Вы бы, девчонки, всей это чепухой не увлекались. Проместных в округе много небылиц ходит. Волчий вой, говорите? Волки здесь небалуют, железка рядом, да и деревень полно. Конечно, дальше к Устинову, может,и бродят, там такая глушь, ни одной дороги. Это кто-то из местных дуракаваляет. И краской крест извозили из хулиганства.

– А зачем им это, вы не подумали?

– А с безделья. Вас попугать. Дурную славу поддержать, кпримеру.

Тут я кстати вспомнила о вчерашнем госте и спросила:

– А о местном колдуне по имени Слава вы знаете?

– Это который в гробу родился? Кто ж его не знает. Живетсебе мужик в лесу, что такого?

– Да-а, – нараспев сказала Женька и побрела прочь. Япоследовала ее примеру.