рассеянно постукивала пальцами по телефонному аппарату. Страсть как хотелось обсудить произошедшее с Митей. Как назло, в последние недели он постоянно был занят. Может, на этот раз повезёт?

После долгих томительных гудков в трубке раздался сухой голос Вишневского:

– Убойный отдел. Слушаю вас.

– Здравствуйте, Лев Янович. Это Софья Загорская. А можно мне услышать Ми… Дмитрия Александровича?

– Добрый вечер, Софья. К сожалению, его нет на месте. Неотложные дела.

– Я понимаю, – вздохнула Соня. – В последнее время у него постоянно дела.

– Мне жаль, – посочувствовал в трубку Вишневский. – Увы, Софья, обстановка в Москве сейчас крайне неспокойная, в Сыскную полицию поступает много заявлений от граждан. Криминальный фон крайне высок вследствие эпатажных заявлений прессы. Работаем, можно сказать, в авральном режиме.

Официальный ровный тон Вишневского подействовал на удивление успокаивающе. Соне даже стало немного совестно. У людей там куча серьёзных занятий, а она со своими глупыми переживаниями лезет.

– Передать Дмитрию Александровичу что-нибудь? – осведомился на прощание Лев.

– Да. Передайте, пожалуйста, что я… – Соня на секунду запнулась, – Что я сдала литературу на «отлично». Это всё. Спасибо.

* * *

Очередное «мистическое» убийство случилось в доходном доме на Малой Якиманке. Уже пятое за месяц. Прямо поветрие какое-то. Ревнивый муж заподозрил супругу в ведьмовстве, придушил в разгар ссоры, после чего сам вызвал полицию.

– Родинку, родинку видите? – пытался размахивать задержанный руками в наручниках, указывая на лежащее на полу тело. – А не было! Говорю же, ведьмой стала! Родинка – верный знак!

– Это мушка, – Горбунов нагнулся над темноволосой женщиной. – Ненастоящая родинка. Приклеенная.

– Врёте! Вы с ней сговорились! А ворон? Чёрный ворон весь день за окном сидит! Зыркает глазом! Ворон – это верный знак! Смерти знак!

Семён флегматично покосился в сторону окна:

– Это голубь. Сизый. И у него, кажется, крыло сломано.

Задержанный недоверчиво мотнул головой и переключился на Самарина:

– А вы? Вы с ней заодно, да? Глаз у вас бесовской. Зелёный. Зелёный! Окружили, окружили демоны…

Мужчина принялся раскачиваться на стуле, подвывая.

– Семён, – Митя понял, что ему надоел этот цирк. – Звони-ка на «Канатчикову дачу». Кажется, это их клиент. У нас всё равно арестантские переполнены.

Мощные санитары из Дома умалишённых (а иных в это заведение не берут) прибыли быстро. Задержанный при виде двух молодцов в белых халатах расслабился и заулыбался:

– Ангелы! Ангелы явились ко мне божьей благодатью! От бесов спасти!

– Они самые, – один из санитаров моментально оценил обстановку. – Спасать тебя пришли, горемычный ты наш. Сейчас вот бесы наручники снимут, а мы тебе ангельскую хламиду наденем. Белую, красивую. Нравится? Пойдёшь с нами ангелом работать? – медбрат развернул в руках смирительную рубашку.

– Пойду, пойду! – быстро закивал головой задержанный. – Ангелом буду!

– Вот и славно, вот и хорошо, – второй санитар ловко надел на мужика рубашку, обмотал длинные «хвосты» рукавов вокруг талии и крепко затянул на спине.

– А руки-то пошто повязали? – заволновался вдруг новый «ангел».

– Так это… Сейчас крылья резаться начнут. Чтоб не расчесал, значит.

– А-а… крылья. Это хорошо.

Новый пациент «Канатчиковой дачи» безропотно дал увести себя на улицу.

– П…ц! – резюмировал задержавшийся второй санитар. – Третий за день! У нас уже палаты переполнены, в коридорах приходится класть.

– Арестантские тоже забиты под завязку, – поделился Митя.

– Ясно. Всеобщее помешательство. Странно, что в мае. У нас пик обычно на март приходится. Весеннее обострение. А тут припозднились что-то.

– Май – месяц маетный. Вот и маются все. От жары, видать, – заметил Семён.

– Скорей бы закончился уже. Неделя осталась. Ну, бывайте, служивые. Удачи, – санитар ушёл.

Через полчаса Дмитрий с Семёном тоже вышли на улицу. Труп «ведьмы» как раз увозили в катафалке, а вот служебного автомобиля возле подъезда не обнаружилось.

– А забрали его, – сообщил уличный городовой. – В Подколокольном большая драка – институтские против хитровских. – Но вам сказали не приезжать, сами управятся.

– Пройдёмся пешком, тут недалеко, – решил Дмитрий.

Горбунов вздохнул, но возражать не стал.

– Действительно массовое помешательство какое-то, – Митя замедлил шаг, пытаясь приноровиться к неторопливой походке сотрудника. – Ты когда-нибудь видел такое?

– Видел. Лет тридцать назад. Когда марксисты воду мутили. Вот примерно так же было. Молодёжь по улицам шлялась. Глаза безумные, с оружием, кричат. Кражи, грабежи, драки… Ну, тогда быстро все пресекли, не церемонились, как сейчас.

– Дума третий день заседает. Обсуждают свободу печати. Спорят, не пора ли её ограничить.

– Давно пора. А то, ишь, анархию развели. Надеюсь, гласные с этим непотребством покончат.

– Сейчас даже я готов с ними согласиться, – признал Дмитрий.

Некоторое время шли молча. Очередной поворот открыл взглядам обоих удивительную картину – толпу нарядно одетых барышень возле церкви.

– Это ещё что? – удивился Митя. – Гимназистки что ли? Пришли помолиться святому Тирусу перед экзаменами?

– Если бы, – поморщился Семён. – Церква святого Орхуса. Дары магу смерти они принесли. «Невесты». Так они себя называют. Каждая считает, что она избранная и достойна бессмертия.

– Что за бред? Они газет, что ли, начитались?

– Не без того. Сам же видел. А у них натура впечатлительная. Вот и ринулись все. За этой, как её… романтикой.

– Сумасшедший дом.

К Орхусу обычно ходят старушки и вдовы – помолиться за тех, кто покинул этот мир. А тут такой внезапный… праздник красоты и молодости. Барышни выглядели взволнованными и возбуждёнными. Большинство держало в руках горшки с засохшими цветами, некоторые принесли сломанные часы и разбитую посуду, другие прижимали к груди свёртки с пеплом и угольками. Орхусу принято дарить то, что мертво или не подлежит восстановлению.

На входе человек в длинной рубахе алтарника придирчиво осматривал дары.

– Что у вас в коробке? Открывайте! Что это?

– В…оробей, – заикаясь ответила очередная барышня.

– Вы с ума сошли? Какой воробей! Объявление читайте! Русским языком же написано!

Служитель ткнул рукой на большой, явно новодельный плакат: «Убедительная просьба к прихожанам! Не оставлять в качестве подношений мёртвых животных! Насекомые допускаются. Подношения должны быть в чистой таре и добыты честным путём. Спасибо за понимание. Благословит вас Жизус. Администрация Храма св. Орхуса».

Барышня, зарыдав, убежала в конец очереди. Следующая прихожанка гордо продемонстрировала алтарнику горшок с мумифицированной геранью.

– Проходите.

Митя был сбит с толку от