Южи несмело приблизился, прикрывая рукой лицо со стороны пляшущих песчинок, и остановился в паре шагов от Гэна и скавов. Львы стали настороженно нюхать воздух, коротенькая шерсть на их телах едва заметно шевелилась, по бокам скатывались жёлтые крупинки.

— Стой, они сейчас будут с тобой знакомиться, — предупредил Гэн. В этот самый момент самец поднялся и медленно пошёл к Южи. Остановился, посмотрел вверх. Обнюхал дрожащую ладонь, которой мужчина боялся шевелить, чтобы не лишиться её. Потом пошёл в обход. За обнюхивание принялась самка.

— Похоже, ты им нравишься, — улыбнулся парень. — Дай им имена. Теперь они будут охранять твою плантацию. Покажи, куда нельзя пускать чужаков, они запомнят. Объясни, что охотиться можно только за пределами села, и что нельзя нападать на людей. Если хочешь, позволь им сражаться со степными, но я бы поберёг — львы не демоны, их можно застрелить обычной стрелой.

— Они меня не съедят? — несмело спросил Южи.

— Будь уверен. Меня же не съели.

— Ты колдун.

— А ты человек, которого они считают своим хозяином. Видишь? — жители села, не прекращающие следить за происходящим и уже не обращающие внимания на пескопад, отметили, что скав уселся возле Южи на песок и осмотрелся, как будто говоря, что не даст этого человека в обиду. Львица улеглась у его ног и лениво зевнула.

— Это… какая-то магия, да? — Южи поднял глаза на Гэна.

— Угаи могут приручать, почему бы и мне не уметь? — пожал плечами тот. — Не думай, что я им что-то велел. Я долго выбирал тех, что смогут пойти за тобой. И если бы ты им не понравился, пришлось бы отпустить.

— Ага… — мужчина неловко прикоснулся к гриве сидящего скава, тот не двинулся, только стал издавать утробное мурлыканье, как будто маленькие камушки перекатывал. Совсем как большой кот. — А что делать, если они… ну, забудут, что должны меня охранять?

— Я не думаю. Они гораздо разумнее обычных… впрочем, если ты начнёшь сомневаться, пристрели их. Сомнения убивают доверие. И не забудь объяснить им правила приличия, они могут загрызть всех людей в селе!

Эти слова не обнадёживали. Но львы вели себя смирно, к жене Южи отнеслись равнодушно-положительно, приказ охранять маленькую плантацию в пару десятков измов по периметру поняли, и самец тотчас отправился прочь из села на поиски веток, которыми собирался накрыть вырытую яму и сделать логово. Южи перестал переживать. Они с Гэном проговорили о каких-то пустяках до самого вечера, а когда зашло солнце, парень перешёл мост и отправился дальше. Он точно знал, что ему нужно на север. Волшебный предмет, на зов которого он шёл, пересёк Щель и сейчас был где-то в Кромедоне.

****

Мастер Рай был снабжён неплохим запасом драгоценных камней (самых мелких, что идут по одному за сто ларов), поэтому проблем с питанием и ночлегом никогда не возникало. Он без всяких вопросов платил за девушку и мальчика, по ходу объясняя, почему через границу нужно перевозить только камни. Просто в Кромедоне были другие монеты — гриды. Побольше, да и чеканка иная. Эльтанские лары здесь не принимались, несмотря на то, что те были сделаны из того же металла. Зато драгоценные камни меняли на что угодно.

Спокойно и без всяких происшествий Грапиша, Рай и Эник проехали два посёлка на пути в Орзию, и одним прекрасным днём добрались наконец до столицы.

Эник сразу заметил, что главный город отличается от другого просто крупного.

— Смотрите, огромный белый замок! — воскликнул он, когда путники поднялись на холм. Да, со стороны Сургуна въезд в Орзию был очень красивым: сначала из-за холма, поросшего деревцами, совсем ничего не видишь. Но потом объезжаешь его, чуть поднимаешься вверх — и всё как на ладони. И высокая стена, окружающая город, и тот самый дворец из белого камня, на шпиле самой высокой башни развевается флаг с кактусом. Под стеной располагаются дворики, совсем как в посёлках, и они в свою очередь тоже обнесены стеной, но поменьше, даже не видно её сразу.

А ещё вокруг внешней стены был ров. Широкий, с кристальной синей водой. В ней росли кувшинки, плавали утки и даже лебеди. Явно ров служил больше эстетическим целям, чем оборонительным. Почему бы и нет — войны-то уже давно ни с кем не было. Да на Орзию, в общем-то, за всю её историю ни разу не нападали.

— Орзия, — объявил Рай зачем-то.

— Вот сейчас и сравним столицы могущественнейших государств, — сказала Грапиша. И пустила Бархана вперёд. Конь охотно двинулся, с интересом вглядываясь вдаль. Возле города был большой раздольный луг, на котором паслись коровы, а чуть поодаль — кони. Возле Сургуна не было подобных лугов, и для Бархана такая зелень была непривычна.

— А как ты думаешь, Орзия лучше, чем Регит? — спросил Эник, задирая голову и глядя на Грапишу — вверх и чуть назад.

— Орзия хуже, — сказал Рай. — Во всяком случае, была хуже несколько лет назад. Вообще, Эник, город не может быть хуже или лучше — только люди, живущие там.

Мальчик важно кивал. Рай продолжал, понимая, что ребёнку такие тонкости могут быть не интересны, но видя, что Грапиша тоже слушает его, пусть и без излишнего внимания.

— Здесь очень большая неприязнь между Магами и Мастерами. Магами и учёными. Учёными и сэрами. И вообще всеми. Во-первых. Далее: тут не любят чужеземцев. Да и вообще людей не из столицы. Дамы воротят нос от любого, если он хотя бы не старком гарнизона, не Маг или не глава города. Есть организации, что-то вроде Ордена Чистой Крови. Они могут напасть ночью на любого, кто покажется им недостаточно "столичным", — Рай фыркнул. — Ну и, конечно, вражда между Внутренним и Внешним Кругами. То есть теми, кто живёт возле дворца, и теми, кто сразу за первой стеной. Ночью спать невозможно — постоянно шумит кто-то, кого-то хотят зарезать, погони, драки…

— Куда же смотрит стража? — без особых эмоций спросила Грапиша.

— Стража — третья сторона. Они, конечно, работают, но ведь чтобы утихомирить дерущихся, требуется время… весь квартал уже не спит, и частенько знает, кто выиграл.

— Так что же, и нас могут ночью так… — тихо сказал Эник и с надеждой посмотрел на Мастера.

— Ну, если кто-то догадается, что мы не орзийцы, — усмехнулся тот. — Хотя, думаю, увидевшие наш въезд в город фанатики могут и пристать… впрочем, не стоит волноваться. Тех, кто остаётся в городе не дольше двух суток, орзийцы терпят. Потом может быть хуже.

— Выходит, что все жители имеют в