Я не могу не спросить:

– Ему не понравилось?

– Ну что ты, – говорит Нора со странной улыбкой. – Ему так понравилось, что пришлось подтирать за ним пол.

– Что?

– Я тебе этого не говорила.

А затем появляется Фредерик и идет нам навстречу, у него красные глаза и смущенная усмешка на лице.

– Гляньте на это. Обе девушки в одном месте. – Он обнимает меня, прижимая к кожаной куртке. – Прости, что исчез. Я не был к такому готов. Господи, детка. Ты зажгла.

– Спасибо, – говорю шепотом, меня вот-вот хватит удар.

– Может, сходим все вместе за… не знаю, мороженым? – спрашивает Фредерик.

– Ты чуть не сказал «за пивом», так?

– Да. Я не знаю других музыкантов, которые слишком молоды для выпивки.

Я бросаю взгляд на Нору. Во мне до сих пор бушует адреналин. Не уверена, что смогу сидеть рядом с девушкой Фредерика сегодня.

– У меня тест завтра, – отнекиваюсь я. – И меня ждут друзья. Мы можем перенести это на выходные?

– Конечно, – соглашается Фредерик. – Можем поужинать.

Мы выходим на улицу. Нора отстает, вероятно, чтобы я могла попрощаться с отцом.

– Спасибо, что пришел. – Я чувствую, как Аврора и Джейк наблюдают из-за угла. Я хотела познакомить Фредерика сегодня с Джейком, но уже слишком устала.

– Я не мог такое пропустить.

– Пап?

На его лице появляется приятное удивление. Я никогда еще не называла его так.

– Да?

– Прости.

Он засовывает руки в карманы.

– Музыка должна провоцировать. Миссия выполнена.

– Да, но… – «Я хотела, чтобы ты чувствовал себя виноватым».

– Но ничего. Не знал, что ты умеешь так петь. Девять месяцев я корю себя за все то, что недодал тебе. И мне ни разу не приходило в голову, что, просто став твоим отцом, я мог дать тебе что-то.

Я поднимаю на него глаза.

«Серьезно?»

Он единственный человек на земле, который мог сделать сам себе комплимент за мои вокальные данные.

– Э-э, ну… Тогда ты научишь меня играть на гитаре? – Вот я наконец спросила.

– О да! – говорит он, обнимая меня. – С удовольствием. На следующей неделе начнем.

Я позволяю ему обнимать меня так долго, как смею, а затем убегаю к друзьям.

– Хорошо, теперь вытяни третий палец и зажми нижнюю струну «E».

Я вытягиваю. Или по крайней мере пытаюсь.

Мы с Фредериком сидим на диване Норы, в ее милом маленьком домике на Мэйпл-стрит.

– Я наконец выселился из гостиницы, – сообщил мне Фредерик по телефону. – Живу у Норы.

– Что ж, хороший способ решить проблему с недвижимостью. – Где-то в этих словах кроется шутка о том, какие услуги предоставляет Нора. Но я не продолжаю.

Когда я постучала в старую деревянную дверь сегодня, мне открыла именно Нора.

– Привет, – сказала она. – Я собираюсь идти показывать квартиру, но чувствуй себя как дома. В холодильнике есть газировка.

– Спасибо. – Дом Норы маленький и красивый, с резной полкой над камином и витражами. – Мне нравятся ваши окна, – заметила я, не зная, что сказать.

– Они были в доме изначально, – сказала она. – Мне нравится все старинное.

Затем из кухни появился Фредерик, и Нора положила руку ему на грудь.

– Увидимся за ужином?

– Несомненно. – Он поцеловал ее, и я отвернулась.

Теперь мы с Фредериком вдвоем, и я понимаю, что мои пальцы на гитаре Фредерика почти такие же неловкие, как первые минуты, проведенные в доме Норы.

– Кто изобрел эту штуку? Зачем шесть струн, если у меня всего пять пальцев?

– Инопланетяне наверняка. А теперь обратно на «D7», – учит отец. – Да! Теперь попробуй сделать «G» еще раз…

У меня не получается быстро поставить пальцы в позицию, и аккорд «G» не выходит.

– Черт.

– Научишься. Просто нужно немного потренироваться.

Однако я ему не верю. У меня была глупая надежда, что у дочери Фредерика не может не получаться аккорд «G». И тем не менее мои пальцы с трудом принимают правильную позицию. Выходит тихое бренчание.

– Все верно, только… – Фредерик протягивает руку и с силой ударяет по струнам. Аккорд разносится эхом по комнате. – Мне надо тебя слышать, не важно, верно ты все делаешь или нет. Если собираешься сделать ошибку, сделай это громко.

– Хорошо. – Я смотрю на свои дорогие часы. Всегда надеваю этот подарок, когда собираюсь встретиться с Фредериком. – У меня испанский через полчаса.

– Ладно. – Он берет гитару, кладет себе на колени и бездумно играет. – Но я хочу обсудить с тобой два вопроса. У тебя есть еще пара минут?

– Конечно.

– С первым все просто. Я выступаю на музыкальном фестивале в Квебеке на следующих выходных. Хочешь поехать?

– Конечно, хочу. – «Да, да! – У меня внутри все дрожит. – Наконец-то».

– Там будет много всего скучного. Мне нужно будет любезничать кое с какими важными людьми. Но ты можешь посмотреть концерт, а после будет вечеринка.

– Хорошо. Договорились. А второй вопрос?

– Ну, тут все сложнее. – Он перестает играть. – Будет ребенок.

– Что? – Он сказал «ребенок»?

– У нас с Норой будет ребенок. В октябре.

У меня внезапно закружилась голова.

– Я думала, вы только познакомились.

Он почесывает подбородок.

– Как посмотреть. Мы вместе с осени. Но еще, Рейчел, мне немало лет. После сорока счет идет в собачьих годах.

У меня сдавливает горло. Вероятно, он ждет поздравлений. Но я говорю:

– Так… Значит, ты останешься в Клэйборне.

– План таков. Ты не против?

«Разве имеет значение, что я думаю?»

– Конечно. – Я почти задыхаюсь на слове. – Прости, мне пора. – Хватаю рюкзак. Слава богу, у меня урок испанского. Не терпится сбежать. – Ты сказал бабушке Элис?

– Нет. – Он молчит. – Скажу. Скоро.

Он хватает меня за руку, когда я прохожу мимо.

– Отлично поработала сегодня, – указывает на гитару.

– Спасибо, – говорю, несясь к двери. – Увидимся на следующей неделе. – Бегу по Мэйпл-стрит в сторону школы, глотая холодный мартовский воздух.

* * *

Тем же вечером я стучу в дверь Джейка, настроение ужасное.