— Вот один подарок, а вот другой! На, забирай!

— Как бы мне хотелось, чтобы ты этого не делал, — сказала Мамеха. — Мне кажется, это лучшее из всего, что ты когда-либо нарисовал.

— Перестань!

— Учида-сан, я не была бы твоим другом, если бы покинула твой дом, оставив тебя в таком состоянии.

После этих слов Учида выбежал из комнаты, оставив за собой открытую дверь. Следующие полчаса, пока он отсутствовал, мы с Мамехой наводили порядок в его комнате. Вернулся Учида в гораздо лучшем расположении духа, как и предсказывала Мамеха. Правда, думаю, он стыдился своего поведения, потому что не смотрел нам в глаза. Стало совершенно очевидно, что он не обратит внимания на мои глаза, поэтому Мамеха сказала ему:

— Тебе не кажется, что Саюри очень красива? Ты хоть раз посмотрел на нее?

Несмотря на отчаянную попытку Мамехи привлечь ко мне внимание, взгляд Учида лишь скользнул по моему лицу, как тряпка, смахивающая крошки со стола. Начало смеркаться, и мы встали, чтобы уйти. Когда мы вышли на улицу, я не могла не остановиться, глядя на закат, раскрасивший небо в розовые и оранжевые тона, как бывает расписано лучшее кимоно, нет, гораздо лучше, потому что никакое потрясающее кимоно не осветит ваши руки оранжевым светом. Этот же закат солнца отразился на моих руках своеобразной радугой. Я подняла руки вверх и долго смотрела на них.

— Мамеха-сан, смотри, — сказала я ей, но она решила, что я показываю ей закат, и равнодушно повернулась в его сторону. Учида же с сосредоточенным выражением лица неподвижно стоял на пороге, теребя одной рукой свои седые волосы и глядя не на закат, а на меня.

Если вам когда-нибудь доводилось видеть известную картину Учида Козабуро, изображающую молодую женщину в кимоно, застывшую в восторженной позе с горящими глазами… В общем, с самого начала он утверждал, что я вдохновила его на этот портрет. Я никогда не верила ему. Мне сложно представить, что такую прекрасную картину могла навеять девочка, восторженно смотрящая на свои руки, освещенные закатным солнцем.

Этот потрясающий месяц, когда я опять встретила Председателя, а также повстречалась с Нобу, Доктором Крабом и Учида Козабуро, позволил мне почувствовать себя домашним сверчком, убежавшим из плетеной корзины.

Впервые за много лет я шла спать с ощущением, что не всегда буду играть в Джионе роль капли чая, пролитой на циновку. Я до сих пор не понимала ни самого плана Мамехи, ни того, как он поможет мне сделать успешную карьеру гейши, и смогу ли я, в случае успеха, связать свою судьбу с Председателем. Но каждую ночь я ложилась спать с его носовым платком под щекой, снова и снова вспоминая встречу с ним. Я напоминала колокол на колокольне, резонирующий еще долгое время после того, как по нему ударили.

Несколько недель прошло, и никто из мужчин не объявился. Мы с Мамехой начали волноваться. Но наконец, в чайный дом Ичирики позвонила секретарь из «Ивамура Электрик» с просьбой пригласить меня на вечер. Мамеха обрадовалась этой новости, надеясь, что приглашение исходит от Нобу, а я обрадовалась, надеясь, что от Председателя. Специально в присутствии Хацумомо я сказала Анти, что приглашена развлекать Нобу, и попросила ее помочь мне подобрать кимоно. Хацумомо предложила свою помощь. Глядя на нас с ней со стороны, можно было подумать, что мы очень близкие родственники. Хацумомо не хихикала, не делала саркастических замечаний и оказалась весьма полезной. Думаю, Анти ее поведение озадачило так же, как и меня. В конце концов мы остановились на зеленом кимоно с орнаментом из серебряных листьев и сером поясе, расшитом золотыми нитями. Хацумомо пообещала заглянуть в чайный дом посмотреть на нас с Нобу.

В тот вечер, подходя к чайному дому Ичирики, я подумала, что вся моя жизнь вела меня к этому моменту. Я прислушалась к голосам смеющихся, пытаясь понять, нет ли среди них голоса Председателя. Когда же я вошла и увидела его во главе стола, меня так очаровала его улыбка, хотя она и относилась к предыдущей шутке, что я с трудом удержалась от ответной улыбки. Сначала я поприветствовала Мамеху, затем других женщин в комнате, а в конце — шестерых или семерых мужчин. Поднявшись с колен, я в первую очередь подошла к Нобу, как велела мне Мамеха. Должно быть, я слишком близко подсела, потому что он тотчас же поставил на стол свою чашечку с сакэ и отодвинулся от меня. Я извинилась, но он не обратил на меня внимания, а Мамеха только нахмурила брови. Оставшееся время я чувствовала себя не в своей тарелке.

— Нобу-сан легко раздражается. Очень постарайся впредь не вызывать у него раздражение.

— Извините, госпожа, но, скорее всего, он не так хорошо ко мне относится, как вам кажется…

— Нет, очень хорошо. Если бы ему не нравилась твоя компания, ты бы ушла с вечеринки в слезах. Иногда своим темпераментом Нобу напоминает мешок с гравием, но все же он по-своему очень добрый человек, ты еще сможешь в этом убедиться.

На следующей неделе меня несколько раз приглашали от компании «Ивамура Электрик» в чайный дом Ичирики, и не всегда с Мамехой. которая не разрешала мне оставаться на вечеринках подолгу, чтобы не выглядеть непопулярной гейшей, поэтому через час или около того я кланялась, извинялась и уходила, как будто спешила на следующую вечеринку. Очень часто во время моих сборов на эти вечеринки Хацумомо говорила, что, возможно, тоже посетит их, но никогда этого не делала.

Однажды, когда я совершенно этого не ожидала, Хацумомо сказала мне, что этим вечером у нее много свободного времени и она абсолютно точно зайдет в Ичирики.

Как вы можете догадаться, я немного нервничала, к тому же ситуация сильно осложнилась, когда, придя в Ичирики, я не увидела там Нобу. Эта вечеринка оказалась самой немногочисленной из всех, какие я посетила в Джионе. На ней присутствовали еще две гейши и четверо мужчин. Что, если Хацумомо придет и застанет меня развлекающей Председателя в отсутствие Нобу? Я совершенно не представляла, что делать, когда дверь в комнату открылась и на пороге появилась Хацумомо.

Мне оставалось единственное — изображать скуку, как будто никто кроме Нобу мне не интересен. Наверное, только такое поведение могло спасти меня в этот вечер, но, по счастливой случайности, через пять минут появился Нобу.

Как только Нобу вошел в комнату, Хацумомо изобразила милую улыбку. Когда он устроился за столом поудобнее, Хацумомо почти по-матерински предложила мне подойти к нему и налить сакэ. Я устроилась рядом с ним, стараясь изобразить все признаки влюбленной девушки. Например, когда Нобу смеялся, я смотрела на него восторженными глазами. Хацумомо открыто наблюдала за нами, получая от этого явное удовольствие и совершенно не замечая мужских взглядов, направленных на нее, хотя, скорее всего, она просто привыкла ко всеобщему вниманию. Она была удивительно хороша в тот вечер, впрочем, как и всегда. Молодой человек в конце стола только и делал, что курил сигареты и смотрел на нее. Даже Председатель, который сидел, задумчиво обхватив руками чашечку для сакэ, время от времени бросал на нее взгляд. Меня удивляло, что мужчины были до такой степени ослеплены ее красотой, что готовы были общаться с настоящим демоном, хоть и прекрасным. Вдруг в моем воображении предстала сцена, в которой Председатель входит в нашу окейю поздно ночью, чтобы встретиться с Хацумомо. Расстегивая пальто, он смотрит на меня и улыбается. Не думаю, что он был так очарован ее красотой, чтобы не заметить злобности, время от времени проявлявшейся в выражении ее лица. Для меня стало очевидно, что если Хацумомо поймет мои чувства к Председателю, она сделает все, чтобы соблазнить его, причем только лишь для того, чтобы причинить мне боль.