Следующим, что услышал Шарков, были слова, произнесенные недовольным голосом Мастера:

– Вас что, и на десять минут нельзя одних оставить?

Тут же в коридоре загорелся свет.

– Ты как? – Игорь локтем осторожно тронул лежащего на нем Димона.

– Нормально, – прохрипел тот.

– Что нормально? – все так же недовольно продолжил отчитывать их Мастер. – У тебя вся спина в крови. Это, по-твоему, нормально?

– У меня высокая степень регенерации, – будто оправдываясь, ответил Димон.

– Ага, поэтому ты даже на ноги подняться не можешь, – насмешливо заметил Мастер.

– Сейчас поднимусь…

– Не дергайся, – Мастер посмотрел на Шаркова. – Ну, ты хотя бы выползи из-под него, что ли.

Игорь так и поступил.

Выбравшись из-под придавившего его к полу тела альтера, он встал на ноги и первым делом осмотрелся.

Проход, в котором они находились, имел квадратное сечение, что, надо сказать, смотрелось несколько странно. Стены, пол и потолок были покрыты пленкой непонятного вещества палевого цвета. Не было видно ни стыков, ни швов – пленка будто заливала все плоскости, сглаживая углы. Ламп или каких-либо других светильников в коридоре не было. Источником света служила белая, светящаяся полоса, тянущаяся по потолку от начала до конца, где проход был будто запечатан плитой тьмы, недвижимой, тяжелой и вечной, как само Мироздание. Еще одной странностью этого места, на которое сразу же обратил внимание Шарков, было то, что здесь ничем не пахло. Абсолютно ничем. Не было даже намеков на запахи, которые витают в любом, самом чистом и проветриваемом помещении.

Рядом с Шарковым, улыбаясь самым дурацким образом, стоял Карцев. Когда Шарков посмотрел на него, Виктор помахал ему рукой. Как будто давно не виделись.

Внизу, на границе света и тьмы, уткнувшись лбом в пол, неподвижно лежал человек в форме охранника. Снизу вверх, по наклонному полу, медленно поднимался Федор.

– Извини, Мастер! – громко произнес он, разведя руки в стороны так, что ногти его заскребли по стенам. – Я убил его!

– Не переживай, – успокоил Федора Мастер. – Это была самооборона.

– Точно, – подумав, кивнул Федор. – Он первый начал… Но я все равно не хотел его убивать. Он какой-то хлипкий оказался. Я только взял его за шею, – выбросив руки вперед, Федор изобразил, как он это сделал. – А она – хрясть! – и сломалась.

Федор снова развел руки в стороны, словно недоумевая, как такое могло произойти.

Мастер присел на корточки, откинул в стороны полы пальто, подтянул рукава вверх и быстро провел руками над мокрой от крови спиной Димона.

– Две пули прошли навылет, пробив правое легкое. Одна при этом еще сломала ребро. Сильного кровотечения нет – и это хорошо.

– Кровотечение само остановится, – сказал Димон, – У меня высокая степень регенерации…

– Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, – недовольно перебил его Мастер. – Еще одна пуля застряла у основания шеи, – Мастер пальцем указал место. – И последняя, четвертая, застряла в кости, раздробив правую лопатку.

– Чтобы осколки кости собрать, нужна Виола, – скорбно произнес Димон.

– Попробуем без нее разобраться, – Мастер двумя пальцами оттянул воротник Димоновой куртки, чтобы взглянуть на рану на шее. – У кого-нибудь нож с собой есть?

Шарков достал из внутреннего кармана куртки складной армейский нож, открыл его и рукояткой вперед протянул Мастеру.

– На твоем месте я бы поблагодарил Димона, – сказал Мастер, принимая нож. – Полагаю, у тебя степень регенерации не такая высокая, как у него. Если бы эти четыре пули достались тебе, ты, скорее всего, был бы уже мертв. А оживлять мертвецов я не умею.

– Не умеешь или не пробовал? – спросил Димон.

Чем спас Шаркова, который после произнесенной Мастером речи чувствовал себя крайне неловко. Он и сам, слава богу, не дурак, понимал, что обязан Димону жизнью. Но он не знал, какими словами выразить свою признательность. Особенно в присутствии других людей.

Мастер одним движением разрезал воротники куртки и рубашки на Димоне и завернул края разреза внутрь, чтобы оказалось открыто входное пулевое отверстие.

– Щекотки боишься? – спросил он у Димона.

– Что? – непонимающе приподнял голову тот.

– Не шевелись! – строго приказал ему Мастер. – Дернешься, велю Федору тебя держать.

– Понял, – обреченно вздохнул Димон.

Судя по голосу, приготовился он к самому худшему. Хотя, казалось бы, что еще могло быть хуже, чем пуля в шее?

Рукой, в которой он держал нож, Мастер оперся на пол. Раскрытой ладонью другой руки он сначала сделал круговое движение над открытой раной, после чего отвел ее в сторону и чуть согнул пальцы, как будто готовясь поймать брошенный ему мяч.

– Считай до десяти, – велел он Димону.

– Один, два, три…

Шарков глазам своим не поверил! Пулевое отверстие на шее Димона само собой вдруг раскрылось, и оттуда вылетела немного деформированная пуля!

Взмахнув рукой, Мастер, словно муху, поймал ее на лету.

– Довольно, – сказал он Димону.

И кинул пулю Шаркову.

Прижав к кровоточащей ране ватно-марлевую прокладку из индивидуального перевязочного пакета, что нашелся в сумке у Карцева, Мастер занялся второй раной. Пулю из нее он извлек тем же способом, что и из раны на шее. Но на то, чтобы собрать раздробленную лопаточную кость, у него ушло около десяти минут. Со стороны могло показаться, что он вообще ничего не делал. Мастер сидел на корточках и только время от времени быстро проводил над раной на спине Димона рукой, совершая при этом быстрые, кажущиеся хаотичными, движения всеми пятью пальцам одновременно, как будто пальцы его запутались в липких, тянущихся нитях, от которых он старался избавиться.

Рядом с ним на корточки присел Федор. Положив большие руки длинными, широкими кистями на колени, Федор с любопытством наблюдал за манипуляциями Мастера.

– Что там, в конце? – спросил Мастер.

– Темнота, – негромко ответил Федор. И, чуть помедлив, добавил: – Мрак.

– Ты не заглядывал в Темноту? – спросило Мастер.

Федор отрицательно мотнул головой.

– Разве альтеры не могут видеть в темноте? – удивился Карцев.

– Это другая Темнота, – ответил Федор.

– Что значит «другая темнота»? – непонимающе пожал плечами Виктор.

– Не та, которая наступает, когда гасят свет, – объяснил Федор.

Виктор недовольно поджал губы. Ответ Федора не устраивал его, но он не знал, как объяснить альтеру, что он от него хочет.